– Спасибо, сэр.

– Предупреждать нас заблаговременно не нужно. Мы в любом случае будем готовы к вашему приходу. А теперь идите.

– Спасибо, мистер Биффен, большое вам спасибо.

Эйдриан инстинктивно протянул руку, которую Биффен со страшной силой пожал, глядя Эйдриану прямо в глаза.

– Вы же знаете, я не мистер Чипс[22]. Я отлично понимаю, что вам меня жалко. Когда тебя жалеют коллеги, это уже достаточно плохо, но от вас я жалости не потерплю. Не потерплю.

– Нет, сэр, – сказал Эйдриан, – я не…

– Вот и хорошо.

III

Том, Эйдриан и Свинка Троттер, компаньон не частый, но малоприятный, прогуливались по школьному городку. Время от времени мимо них с устрашающей целеустремленностью людей, получающих удовольствие от Спорта, пробегали мальчики в трико. Вокруг щебетала и перешептывалась, тарахтя по штакетнику палками, малышня. Эйдриан решил, что стоит опробовать новый сленг.

– Знаете, ребята, чудная штука! Старина Биф-фо выкинул нынче утром номер. Сначала устроил мне таску за нерадивость, а после пригласил к чаю. Без булды! Взял да и пригласил.

– Наверное, он в тебя влюбился.

– Поганые твои слова, Томпсон. Лучше возьми их назад, не то по ушам получишь.

Они прошлись еще немного – Эйдриан практиковался в новых оборотах, а Свинка Троттер плелся сзади, встречая каждое слово раскатами такого хохота, что Эйдриану эта игра скоро прискучила.

– Кстати, – сказал он. – Расскажи мне о своих родителях, Том.

– А что ты хочешь знать?

– Ну, ты вообще ничего о них не говоришь.

– Да о них и говорить особенно нечего. Папаша работает в «Бритиш Стил», мама того и гляди пролезет в мэры. Две сестры, обе с приветом, и брат, который появится здесь в следующем триместре.

– А у тебя, Хили? – поинтересовался Свинка Троттер. – Чем занимаются твои родители?

– Родитель, – ответил Эйдриан. – Мамы больше нет.

Троттера это потрясло.

– О господи, – сказал он. – Извини. Я не знал…

– Да нет, ничего. Автомобильная катастрофа. Когда мне было двенадцать.

– Как… как ужасно.

– Давайте пройдемся до Глэдис Уинкворт, там я вам все и расскажу.

Церковь городка стояла на холме, а на кладбище при ней – которое люди вроде Сэмпсона, обладатели сокрушительного остроумия, неизменно именовали «мертвой точкой города» – имелась деревянная скамья с вделанной в нее табличкой, на которой было написано: «Глэдис Уинкворт». И все. Предполагалось, что скамью воздвигнул спятивший вдовец, вознамерившийся увековечить подобным образом память покойной жены. Том считал, что жена эта прямо под скамьей и зарыта. Эйдриан же был уверен, что это просто-напросто собственное имя скамьи, и от веры своей не отступался.

С Глэдис было видно все: Верхние, Средние и Нижние спортивные площадки, театр, Старую классную, библиотеки, Капеллу, столовую и Школу искусств. Сидевший на ней человек ощущал себя генералом, озирающим поле битвы.

День стоял холодный, и, пока все трое поднимались к кладбищу, изо ртов и ноздрей их вырывался парок.

– Увы, забыв про грозный рок, резвятся шалуны[23], – произнес Эйдриан. – Живые и юные играют в прятки среди могильных камней хладных и мертвых.

Том с Эйдрианом присели, ожидая отставшего Свинку Троттера.

– История моей матери не очень приятна, – начал Эйдриан, когда Троттер плюхнулся рядом с ними, – но я расскажу ее вам, если вы пообещаете сохранить все в тайне.