— Мы с Таем уходили из ее дома. Это было единственное место, где мы могли уединиться. Мы были в спальне на втором этаже, когда услышали шум подъезжающей машины.

— А вы что… курили травку?

Она закатила глаза, заправив прядь светлых волос за ухо.

— Ах бросьте! Никто из нас в то время не курил травку. Мы занимались любовью, если хотите знать. Когда та машина подъехала, мы подумали, что это охранник собирается проверить дом, так что мы спрятались за домом и ждали там, пока не услышали шум работающего экскаватора. Тай решил, что он перекроет шум нашего джипа, и мы уехали.

— И вы не видели лица этого человека?

— Да, но дело в том, что если это был он, у него хватило бы времени для того, чтобы выкопать яму.

— А какая у него была машина? Я думаю, что вы бы узнали «бель-эйр».

— Конечно. Как правило, я не могла отличить одну машину от другой, но знала, что это не «бель-эйр». Было достаточно лунного света, чтобы ее увидеть.

— Что вы помните насчет машины? Она была двухместная? четырехместная? светлая? темная?

Она состроила гримасу и отрицательно покачала головой.

— Я видела ее, но не разглядела. Я боялась, что нас поймают, и больше ни о чем не думала. И я не сказала об этом полицейским в департаменте шерифа.

— Потому что не хотели признаться в том, что зашли в чужое владение?

— Потому что тогда это не имело никакого значения. Виолетта ведь еще не пропала. Когда мы увидели того человека — Фоли или кого-то другого, — мне даже в голову не пришло, что он копает могилу. Господи, у меня бегут мурашки по коже при мысли об этом. Я рассказываю вам все это только потому, что теперь все знают, что там зарыта машина.

— Вы помните что-нибудь еще?

— Нет. Хотя да. Тот человек курил. Я помню это, потому что мы наверху почувствовали запах дыма через открытое окно.

— Вы не запомнили, какого он был роста или телосложения?

— Нет. Было темно, и я видела только его силуэт. Вы думаете, что мне надо поговорить с детективом?

— Необходимо, — сказала я.

— Даже если это может еще больше навредить Фоли?

— Вы же не уверены, что это был он. Вы просто видели, что какой-то человек работал там на экскаваторе. Имя детектива — Никольз. Он должен это знать.

К тому времени как я вернулась в приемное отделение, Фоли уже отпустили. Он вышел из кабинета врача, сжимая в руке лист бумаги с назначениями и болеутоляющие таблетки, которые ему дали с собой.

Под его глазами уже образовались кровоподтеки, и я представила себе, что на следующий день они сделаются ярко-фиолетовыми. На переносице у него была повязка, отчего его глаза казались посаженными близко, как у колли. Из обеих ноздрей торчали кусочки марли в полдюйма ширины, а на подбородок ему наложили швы. Скорее всего швы были и внутри рта. К счастью, болеутоляющие нейтрализовали алкоголь. Он выглядел подавленным. Глаза уставились на Дейзи немым умоляющим взглядом — так смотрит на вас щенок в ожидании подачки со стола.

Дейзи повезла его в Кромвелл, а я, как и раньше, следовала за ее машиной. Когда она въехала на аллею пасторского дома, на крыльце зажегся свет. Пастор отодвинул штору и выглянул на улицу, затем открыл входную дверь. На нем были шлепанцы, пижама и фланелевый халат. Я припарковалась возле двери, заперла машину и подошла к автомобилю Дейзи, чтобы отдать Фоли ключи от его пикапа. Он отвел глаза, и я почувствовала, как сильно он смущен. Пастор поднял москитную сетку, и Фоли вошел в дом. Дейзи перебросилась несколькими словами с пастором и вернулась к своей машине.

Мы сели в нее и поехали. Несколько минут она молчала, положив руки на руль и уставясь на дорогу сквозь ветровое стекло.