– Думаю, он просто живет сегодняшним днем, – спокойно сказала Мадам Мидас. – Как бы он ни разбогател, все равно потом обнищает, потому что никогда не станет предусмотрительным человеком.

– Он собирается прийти повидаться с вами, мэм, – проворчал Арчи, зажигая трубку.

Миссис Вилльерс встала и подошла к окну.

– Он уже делал это раньше, – благодушно сказала она. – Результат был неудовлетворительным.

– Вода камень точит, – вновь заметила Селина, которая уже убирала со стола.

– Но не железо, – безмятежно ответила Мадам Мидас. – Не думаю, что его настойчивость даст какой то результат.

Арчи мрачно улыбнулся и вышел на улицу, чтобы выкурить свою трубку.

Хозяйка же уселась у открытого окна и принялась смотреть на пейзаж, который уже начал угасать в быстро сгущающихся сумерках.

Мысли ее вовсе не были приятными. Она надеялась избавиться от горечи и печалей своей прежней жизни, но муж, как неупокоенный дух, явился, чтобы тревожить ее и напоминать о тех временах, которые она охотно бы забыла. Сидя у окна с безмятежным лицом, миссис Вилльерс казалась спокойной и тихой; но эта женщина была подобна дремлющему вулкану, и страсти ее были тем опаснее, что она постоянно держала их в узде.

Летучая мышь пронеслась на фоне безоблачного темно синего неба и исчезла в ближайших зарослях. Мадам Мидас, протянув руку, лениво сорвала свежую росистую розу с куста, который рос за окном.

«Если б я только могла от него избавиться, – думала она, играя цветком. – Но это невозможно. Я не смогу отделаться от него, не дав ему денег, и я никогда не получу нужные деньги, пока не найду ту жилу. Полагаю, его можно было бы подкупить… Ох, почему бы ему не оставить меня в покое? Он так успешно загубил мою прежнюю жизнь, что мог бы позволить мне прожить несколько лет пусть и не в радости, но хотя бы в забвении».

Она раздраженно швырнула розу за окно, где та душистыми лепестками нечаянно нанесла Арчи мягкий удар по щеке.

– Да, – сказала миссис Вилльерс, обращаясь к самой себе, и опустила створку окна, – я должна избавиться от него! И если подкуп не сработает… Что ж, есть и другие способы.

Глава 4

Добрая самаритянка

Есть ли в наши дни люди, читающие Купера  – этого обворожительного семейного поэта, который написал «Задачу» и окутал даже мебель очарованием поэзии? Увы! Для большинства Купер – всего лишь имя, или его знают только как автора восхитительно причудливой баллады «Джон Гильпин» . Однако он, без сомнения, был самым известным певцом домашней жизни, и каждый почтенный глава семьи должен иметь его бюст или портрет, причем не в холодном великолепии гостиной, а на почетном месте в своем личном кабинете, где все радостно старомодно и очищено от порока долгим использованием. Никто так мило не писал об удовольствиях уютной комнаты, как Купер! И разве он не имел для этого оснований? В конце концов, каждый домашний очаг – это алтарь семьи, и на нем следует поддерживать вечный священный огонь, который то разгорается, то пригасает в зависимости от времени года, но которому никогда не дозволяется окончательно погаснуть.

Как уже говорилось, мисс Спроттс была горячей сторонницей вечно горящего огня из за предполагаемой влажности в доме, и Мадам Мидас ничуть не возражала, поскольку сама была истинной саламандрой. Поэтому, когда входную дверь закрыли, бледно красные шторы на окнах опустили и вновь накормленный огонь ярко запылал в широком очаге, комната приняла такой вид, что даже Купер – сибарит в отношении домашнего комфорта – наверняка созерцал бы ее с восхищением.

Мадам Мидас сидела теперь за небольшим столиком в центре комнаты, размышляя над запутанным столбцом цифр, и мягкое сияние лампы касалось ее гладких волос и белого платья.