Изменить размер шрифта - +

На следующее утро к десяти часам было уже жарко, но духоты не чувствовалось, так как воздух был чистый и легкий. Луиза, верная своему слову, удалилась с книгой и блокнотом для рисования в маленький зеленый скверик возле отеля.

– Ты иди и разыгрывай из себя туристку, – сказала она. – А я собираюсь сидеть под деревом и попивать виноградный сок со льдом.

Ее программа звучала соблазнительно, но завтра день будет не прохладнее, чем сегодня. В любом случае жара не слишком меня беспокоила, поэтому я отправилась в неспешный исследовательский поход. Выйдя из городских ворот, я пошла вдоль массивных внешних стен туда, где Рона неслась под Роше-де-Дом, а затем обогнула западные укрепления города. Прогулка оказалась утомительной и не очень приятной. Обочины узкой дороги тонули в пыли и песке, единственной растительностью, помимо деревьев вдоль реки, был чертополох, сухой, как рассыпающаяся бумага. Даже на пологом берегу самой Роны под деревьями не было травы, только утрамбованная грязь и камни, где бродяги спали по ночам на голой земле. Две огромные птицы кружили над рекой.

Вскоре за изгибом городской стены показался старинный авиньонский мост. Четыре его уцелевшие арки парили над водой, обрываясь на середине Роны. Внизу в глубокой нефритовой воде мерцало золотое отражение часовни святого Николаса, охраняющей вторую арку. Здесь, задержанная песчаной отмелью, вода стояла неподвижно, но дальше неслась бурным потоком. Стоя на мосту, вдруг вспоминаешь, что Рона – одна из крупнейших рек Европы. Плавно и стремительно проходит она огромный путь с севера на юг, к Средиземному морю, то зеленая, как серпентин, то голубая, как аквамарин, но везде цвета густого и плотного.

А затем я увидела Дэвида, играющего с Роммелем возле заводи под часовней. И мальчик и пес были мокрые, но Дэвид выглядел приличнее: довольно эксцентричные формы Роммеля лучше было скрывать под шерстью. Я была уже на мосту, когда заметила их внизу. Они, казалось, были поглощены делом: Дэвид строил запруду, а пес все время ее разрушал. Но почти сразу мальчик посмотрел вверх и увидел меня, сидящую в амбразуре окна часовни.

Он улыбнулся и помахал рукой.

– Вы собираетесь танцевать там? – крикнул он.

– Скорее всего нет, – крикнула я вниз. – Здесь слишком узко.

– А что в часовне?

– Ничего особенного. Ты здесь не был? – Должно быть, в моем голосе прозвучало удивление.

– Нет денег, – ответил Дэвид коротко.

– Скажи сторожу, что я заплачу за тебя по пути вниз.

– Знаете, я не это имел в виду.

– Знаю. Но я заплачу. Только, ради Бога, держи Роммеля. Здесь нет перил, и если он свалится вниз, то ко времени пятичасового чая доплывет до Марселя.

Мальчик и пес исчезли в сторожке и вскоре появились на мосту, слегка запыхавшиеся и спорящие о праве Роммеля бросится из спортивного интереса в Рону.

Но, наконец, псу пристегнули неизбежный поводок и сочли, что он под контролем. Затем мы втроем осторожно подошли к самому краю рухнувшей арки, осторожно потому, что мост был шириной всего в несколько футов и здесь всегда дул сильный северный ветер, и сели. Мы спели «На мосту Авиньона» в стиле Жана Саблона, и Дэвид рассказал мне историю святого Бенезе, который привел в замешательство духовных лиц Авиньона и построил мост там, где повелел ему ангел. Две большие птицы, по словам Дэвида коршуны, продолжали красиво парить в голубом небе.

Затем мы спустились вниз к дороге, я заплатила сторожу, Дэвид снова меня поблагодарил, и мы отправились в отель на ленч.

В это прекрасное веселое утро невозможно было поверить, что отец Дэвида убийца, а самого мальчика ударили по голове без всяких причин, в темноте, и скорее всего сделал это безумец.

– Ты где проводишь дни? – спросила я.

Быстрый переход