— Мадам, — шепнул Видам, — кое-кто радуется тому, что коннетабль расстроен.

Они снова понимающе улыбнулись друг другу. Катрин получала удовольствие от беседы с человеком, не желавшим идти на поводу у Дианы.

— Как тщательно они скрывают свою вражду от короля! — сказал Видам.

Королева промолчала, и он спросил себя, не проявил ли он излишнюю несдержанность. Видам был честолюбив; он считал, что стареющей Диане не удастся долго сохранять свое положение при дворе; сейчас, глядя на серебристые волосы женщины, отнюдь не портившие ее красоту, и чувствуя, как и все, что ей удастся удерживать внимание короля до своей смерти, он был уверен в том, что поступил правильно, завоевав расположение не Дианы, а тихой королевы. Он избрал выжидательную политику; королева была сравнительно молода. Когда он смотрел на ее темные глаза, казавшиеся такими добрыми, он видел в них то, что было скрыто от других. Он понял, что Катрин — вовсе не пустое место, как считали многие. Он вспомнил о смерти дофина Франциска, сделавшей ее королевой Мадам Змея, подумал он, вы способны пролить свет на эту тайну? Она была хитра и коварна, но супруг по-прежнему пренебрегал ею; он же, Видам, обладал красотой и превосходными манерами, обеспечивавшими ему большой успех у женщин.

— Как она красива, — сказала Катрин, — в черно-белом платье. Право, седина ей к лицу не меньше, чем черные волосы.

— Да, она красива. И не жалуется на здоровье! Несомненно, она прибегает к колдовству. Но даже магия не способна бесконечно противостоять годам.

— Да, она заметно постарела со дня нашей первой встречи.

Видам приблизился к Катрин, она чуть отодвинулась от него.

— Тысяча извинений, мадам, — сказал ее собеседник. — На один счастливый момент я забыл о том, что вы — королева.

Она раздраженно посмотрела в сторону, но он понял, что она не сердится на него. Видам всерьез задумался о возможности любовной связи с королевой. Он был уверен в том, что роман принесет ему большую выгоду; бедные Бурбоны не могли упускать такой шанс продвижения — между ними и троном стояли четыре королевских сына.

Катрин, прочитавшая мысли Видама и догадывавшаяся о мотивах его поведения, думала о том, как она может использовать этого человека. Диана старела. Король был простодушным мужчиной. Он никогда не считал свою жену привлекательной женщиной. Возможно, решив, что один из красивейших придворных проявляет к ней интерес, он обратит на нее внимание.

Эта мысль казалась стоящей. Катрин разрешила Видаму оставаться рядом с ней; она с заметной благосклонностью выслушивала завуалированные комплименты опытного льстеца.

Она наблюдала за возлюбленной парочкой, сидевшей у окна — Франциском и Марией. Возле них по-прежнему находились Франциск де Гиз и кардинал Лоррен: эти двое обменивались остротами, и дети давились от смеха, слушая их. Юный Франциск восхищенно смотрел на де Гиза, лицо которого украшал шрам. О чем говорил герцог де Гиз? О победе, одержанной им над испанцами под Метцем? О своем возвращении в Париж, народ которого обожал его так же, как юный Франциск? Даже этот ужасный шрам на правой щеке, благодаря которому де Гиз обрел прозвище Меченый, он обратил себе на пользу. Страшный герцог де Гиз, величайший воин Франции, кумир Парижа, искусный интриган, дядя девочки, которая когда-нибудь может стать королевой Франции! Если это случится, братья де Гизы будут силой, стоящей за троном. Сейчас, разговаривая, он привлекал на свою сторону других людей; в этом ему помогал кардинал Лоррен. Кардинал был жестоким, коварным, хитрым, честолюбивым и безнравственным человеком, использовавшим священный сан в своих личных целях. Он с одинаковой легкостью цитировал Библию, произведения классиков и рассказывал неприличные анекдоты; он был абсолютно беспринципен.