– И все равно я променял бы свое архиепископство на нее и герцогство Гандийское.

– Не сомневаюсь, Чезаре, не сомневаюсь. Но однако я сохраню и ее, и свое герцогство. И не соглашусь стать архиепископом, даже если бы впереди у меня маячил папский престол.

– У нашего отца впереди еще много лет жизни.

– Молю небо, чтобы это было так. Слушай, архиепископ… Да подожди, не хмурься! Слушай, архиепископ, давай продлим состояние перемирия еще хотя бы на часик. У нас есть общие враги. Давай разберемся с ними, как только что укоротили Сфорца.

– И кто же эти враги?

– Да чертовы Фарнезе! Разве не факт, что эта женщина, Джулия Фарнезе, крутит нашим отцом как хочет? Он делает все, что она ни попросит.

– Похоже, что так, – пробурчал Чезаре.

– Братец, так неужто мы должны это терпеть?

– Согласен с тобой, дорогой мой герцог. Пора этому положить конец.

– Тогда, господин архиепископ, поломаем головы над тем, как добиться счастливого – для нас – разрешения проблемы.

– Ну, и как же?

– Она – всего лишь женщина, а женщин много. У меня в свите есть монахиня из Валенсии. Она красива, изящна и обаятельна и доставляет мне массу удовольствий. Думаю, она может сослужить неплохую службу и отцу. У меня есть также рабыня-мавританка, темнокожая красавица. Поразительная парочка – монахиня и рабыня, одна покорна и чиста, как весталка, другая… просто ненасытная сладострастница. Давай-ка отправимся к отцу и расскажем ему о достоинствах и прелестях этих двух девиц. Он захочет испробовать этого кушанья, а, попробовав, кто знает, может позабудет прекрасную Джулию. По крайней мере, она станет тогда не единственной его усладой в часы досуга. Чем больше – тем безопаснее, а вот единственная любовница – она действительно представляет опасность.

– Так пойдем же скорее! Расскажем ему о твоей монахине и о твоей рабыне. Он захочет, конечно же, на них взглянуть, и если они таковы, как ты описываешь… Что ж, тогда мы сможем ослабить хватку, с которой семейство Фарнезе уцепилось за Его Святейшество.

И молодые люди направились в Ватикан, а прохожие с любопытством смотрели вслед этой парочке – ведь их никогда не видели вдвоем.

Существует старая поговорка, что свадьба одна не ходит, и дальнейшие события лишь подтвердили ее справедливость. Лукреция вышла замуж за Джованни Сфорца, Джованни должен был жениться на своей испанке. Правда, Чезаре принадлежал церкви и жениться не мог, но оставался еще маленький Гоффредо…

Ваноцца жила со своим мужем Карло Канале вполне счастливо, к тому же дети часто ее навещали, и ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем устраивать в их честь небольшие праздники. Она и говорила-то по большей части только о детях: мой сын герцог, мой сын архиепископ, моя дочь графиня Пезаро… И теперь она могла с такой же гордостью произносить имя Гоффредо, поскольку вскорости Папа непременно сделает его либо герцогом, либо князем и подыщет для него подходящую невесту.

Ваноцца считала, что это станет последним доказательством того, что Александр не сомневается в своем отцовстве. Но на самом деле это было не так: Александра продолжали одолевать сомнения. Однако он считал, что, чем блистательнее браки, устраиваемые им для своих детей, тем лучше для всего семейства Борджа в целом. Хорошо бы, если б у него была дюжина сыновей, думал Александр, и поэтому отбросил прочь все вопросы по поводу Гоффредо: пусть в глазах всего света он будет его настоящим сыном.

Настало время организовывать новые связи семейства с другими славными фамилиями. Неаполитанский король Ферранте с тревогой наблюдал, как крепнет дружба между Ватиканом и семейством миланских Сфорца.