Но Александр, человек по натуре чуткий, был к тому же и хитрым дипломатом. Он считал, что с обоими соперничающими домами – маланским и неаполитанским – надо поддерживать ровные отношения. К тому же Испания, естественно, симпатизировала неаполитанскому дому, поскольку он был испанским по происхождению и придерживался испанских традиций.

Ферранте понимал, что Папа стремится к дружбе с ним, и послал своего сына Федерико в Рим, чтобы в свою очередь передать святому отцу свои предложения.

У Альфонсо, его старшего сына и наследника престола, имелась внебрачная дочь Санча, и Ферранте предложил ее в жены младшему сыну Папы. То, что Гоффредо было всего одиннадцать лет, а Санче – шестнадцать, препятствием не являлось, как не считался препятствием для брака тот факт, что она была незаконнорожденной: в Италии пятнадцатого века незаконнорожденность вовсе не была позорным клеймом, хотя в вопросах наследования законные дети имели перед внебрачными преимущества. Но и сам Гоффредо был незаконнорожденным, так что подобный союз мог считаться вполне приемлемым.

Маленький Гоффредо был в восторге. Услышав новость, он со всех ног помчался поделиться ею с Лукрецией.

– Сестра, я тоже женюсь! Разве это не замечательно? Я поеду в Неаполь и женюсь на принцессе!

Лукреция обняла его, пожелала счастья, и мальчишка на радостях принялся носиться по комнате. Он танцевал с воображаемой невестой и в лицах изображал церемонию, через которую недавно прошла Лукреция.

Чезаре и Джованни зашли к сестре, и Гоффредо и им выложил радостную весть. Лукреция, впрочем, поняла, что они уже все знают: она определила это по мрачному виду Чезаре. И еще раз вспомнила о том, что Чезаре единственному из них суждено было остаться неженатым.

– Какой же ты жених! – воскликнул Джованни. – Ну и картинка! Одиннадцатилетний жених и шестнадцатилетняя невеста, которая, если молва не врет… Впрочем, неважно. Твоя Санча – красавица, настоящая красавица, милый мой братишка, так что какой бы она ни была, ей все простят.

Гоффредо принялся расхаживать на цыпочках, чтобы казаться выше. И вдруг он остановился и вопросительно взглянул на Чезаре.

– Все довольны, – сказал он. – Кроме моего господина старшего брата.

– А разве ты не понимаешь, почему он недоволен? – воскликнул Джованни.

– Его единственная невеста – церковь.

Мордашка Гоффредо наморщилась, и он подбежал к Чезаре:

– Если тебе нужна невеста, брат, возьми мою, – предложил малыш. – Я не буду рад ей, если обладание ею причинит тебе боль.

Взгляд Чезаре увлажнился: до сего момента он и не подозревал, как крепко любит его Гоффредо. В глазах малыша светилось обожание, он явно считал Чезаре самым замечательным на свете, и, стоя здесь, перед Лукрецией, которая тоже любила его, и младшим братишкой, Чезаре вдруг почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Он больше не обращал внимания на поддразнивания Джованни. Он победил его, потому что решил, что когда-нибудь Джованни сполна поплатится за все нанесенные им оскорбления, как платили за них все прочие мужчины и женщины.

– Ты хороший мальчик, Гоффредо, – сказал он.

– Чезаре, ты же считаешь меня своим братом… своим настоящим братом, правда?

Чезаре обнял мальчика и поспешил уверить его, что так и есть, а Лукреция заметила, что лицо старшего брата смягчилось, из глаз ушли жестокость и напряжение. Вот такого Чезаре, подумала она, я и люблю.

Больше всего Лукреция хотела мира в своей семье. И сейчас, когда они были вместе, когда Чезаре растаял от искренних слов младшего брата, она желала только одного: чтобы и Джованни присоединился к их счастью.