– Ты чего здесь лазишь, а? Щас Брехуна спущу!

Темьян поклонился и вежливо ответил продуманной и отрепетированной заранее речью:

– Простите за беспокойство, хозяин. Я урмак. Иду в Малку. Но по зимнему времени поиздержался и хотел по дороге малость подзаработать. Может, вам на поле помощник на лето требуется?

– Урмак, говоришь? – Глаза крестьянина алчно заблестели. Урмаки отличались недюжинной силой и за ту же плату делали раза в три больше обычного человека. – Заходи, парень, сговоримся.

Тут послышался звук месящих весеннюю грязь копыт, скрип колес, посвист кнута, и на улочку вывернула нарядная двуколка, влекомая сытой, ухоженной лошадкой. Темьян окинул настороженным взглядом лаковые борта, украшенные орнаментом из охранных рун, новые сиденья, обитые красной кожей, золоченую ступеньку и посмотрел на седока. В двуколке сидел холеный бородатый мужчина с пронзительным прищуром светлых глаз и властным выражением лица. Он скользнул по Темьяну мимолетным оценивающим взглядом и обратился к селянину:

– Бродарь, я за податями, как и обещал. Отсрочка истекла.

– Дык, милостивый подеста, – забормотал тот. – Нету у меня. Все на семена пошло. И лемех новый купил. Куда ж я без лемеха-то? Подожди еще, благодетель! Вот урожай соберу.

– Ты под блаженного не коси, – рассвирепел подеста. – У всех есть, а у него «нету»! Работать надо, а не баб щупать. Вон все уже по хозяйству суетятся, а ты дома еще – бока отлеживаешь.

– Отвлекли меня, – зачастил «блаженный». – Вот он и отвлек. Урмак, говорит. На заработки пришел.

– Хм. – Подеста повернулся к Темьяну.

Тот скромно стоял в сторонке, почтительно глядя на сельскую власть.

– Ты урмак?

– Да, почтенный.

– Сколькими вариациями владеешь?

– Одной. Паука. – Темьян специально сильно занизил свои способности, чтобы вызывать меньше подозрений. Он вспомнил слова матери и рассудил, что раз «паучьих» слабеньких урмаков в их мире большинство, то идущий по своим делам один из них, решивший подзаработать по весне на сезонных работах, должен быть явлением довольно частым и не мог бы вызвать к себе ненужного интереса.

– Лет сколько? – продолжал допрос подеста.

– Восемнадцать.

– Женат?

– Нет.

Подеста удивленно поднял брови:

– Не рано ли одному ходить? У вас, у урмаков, вроде не принято? Вы все больше семьями да кланами.

Темьян напрягся: подеста прав. Пока молодой урмак не женится и не родит наследника или наследницу, он, как правило, не покидает родительскую семью. К несчастью для Темьяна, подеста неплохо знал обычаи урмаков.

– Хочу… в армию наняться… денег на женитьбу подзаработать. Пообнищали мы… – забормотал Темьян.

– Ну-ну. А ты, часом, не беглый? Стража тебя не ищет?

– Нет, господин.

Темьян твердо взглянул в глаза человеку, приглашая проверить свою ауру, и тотчас ощутил мгновенное магическое касание, словно к его зрачкам приложили холодные, колючие льдинки.