|
— Нет, по моей. Стигмастер предупреждал меня, что статуэтка живая. А я, дурень, думал, что она обезврежена. Симеон пожал плечами. — Ничего уже не воротишь. Любопытно только, что на твоего брата она подействовала иначе. Ведь могла же убить и его? Но почему-то не убила. — Может, потому, что ты успел вовремя раскидать половинки. — А ты что думаешь? — спросил Найл у Греля. Грель некоторое время собирался с духом. — Мне кажется, господин, твой брат в любом случае умрет. — Как?! — ошарашено выдохнул Найл. — Но почему? Ведь он, похоже, пошел на поправку. Грелю, судя по всему, стоило немалых сил говорить прямо. — Враг отравил его. Так же как и Мадига. Боюсь, его уже ничто не спасет. — Причем здесь Мадиг? Да и разве он был отравлен? — А ты не заметил? — Грель соткал образ, каким-то образом вплавив вместо Мадига самого Найла, Так что тот словно смотрел через глаза пленника. Он стоял в холодной зале. Маг спускался с трона; слышался мягкий шелест одежд. А вот и голос: — Передашь также, что твоих товарищей я оставляю в заложниках, и если ответ твоего хозяина будет отрицательный, они все умрут. Руку Найла стиснула холодная и шершавая длань. Найл, даром что знал все наперед, чуть не вскрикнул от такой мощной хватки, способной раздробить кости. Вот тут обнаружилось нечто, ранее ускользнувшее при разговоре с Квизибом. Что-то острое проткнуло ладонь возле указательного пальца, похоже на шип перстня. Голос мага шипел возле самого уха: — И вот еще что. Скажи своему хозяину, что если он не воспримет мое предостережение, его подданных ждет такая беда, что бойня Айвара Жестокого в сравнении с ней покажется пустяком. — Рука разжалась. — Тебе дается один месяц, тридцать дней. Симеон смотрел на Найла во все глаза, догадываясь, что происходит что-то не совсем обычное. — Тридцать дней… — негромко выговорил Найл. — Что? — Тридцать дней. А началось все два дня назад. Моему брату осталось жить еще двадцать восемь дней. — Ты о чем? — хрипло вытеснил Симеон. — Он уже идет на поправку. — Не идет. Мадиг протянул тридцать суток. Этот маг способен убить на расстоянии. Потому-то колдун и сказал, что у него «длинные руки», и что он не ослабляет хватки. Найл подумал о матери, сестренках и Доне, и почувствовал себя уязвимым и беспомощным. Обидно все же: бороться с бедой, не представляя, откуда она нагрянет. Тут взгляд упал на смазливую кухарочку, спускавшуюся по лестнице с подносом в руках. — Нира, отнеси, пожалуйста, супа моему брату. Девушка просияла; видно она как и Дона была неравнодушна к Вайгу. — Слушаюсь, господин. Кухарка грациозно поклонилась, и от этого поклона стало как-то легче: девушка словно напомнила, что, как правитель этого города, он не имеет права на уныние. Дождавшись, когда за ней закроется дверь, он сказал: — Я должен разыскать этого мага. Симеон бросил из-под кустистых бровей напряженный взгляд. — С войском? — Нет, готовить войско нет времени. Я должен пойти один. — Это будет очень трудное и опасное путешествие. — Согласен. Но я должен выяснить, чего он добивается. — Ты знаешь, чего. Это маньяк, напрочь лишенный жалости, и скорый на расправу. — Да, знаю. Но я по-прежнему не знаю, к чему он стремится. А выяснить иначе никак нельзя. — Он повернулся к Грелю с улыбкой. — Вот видишь, ты прав. Придется-таки погулять, причем неизвестно сколько. — Прав не я, а советник Квизиб. Это он предсказал. А он никогда не ошибается. — Да уж вижу. Жаль только, не успел задать ему еще один вопрос. — Что за вопрос, господин? — Смогу ли я еще и |
