Но теперь все иначе.

Здесь, в Дублине, с ним, я могу быть кем угодно, стоит мне лишь захотеть. Нет больше маленького городка на Глубоком Юге, в который я попала, как в ловушку, и в котором вынуждена была стать хорошей девочкой. Я свободна!

Он называет меня своей Королевой Ночи. Показывает чудеса этого великолепного города. Дает мне силы выбирать собственный путь, самой решать, что хорошо, а что плохо. И секс, господи, секс! До него я понятия не имела, что это такое! Это не мягкая музыка и не полумрак, не плавные размеренные движения по взаимному согласию.

Он непроизволен, как дыхание, и незаменим как воздух. Я прислоняюсь к стене на какой-то темной улочке или падаю спиной на холодный бетонный пол, поскольку больше ни секунды не могу вытерпеть без него. И когда я стою на четвереньках, когда во рту у меня пересохло, а сердце колотится в горле, я жду лишь того момента, когда он коснется меня и я снова оживу. Он может быть проклятием и благословением, нежным или жестоким. Весь мир отступает в сторону, и ничто не имеет значения, кроме него – во мне. Я бы не просто умерла за него – я бы убила за него. Как сделала сегодня. И когда завтра я встречусь с ней…»

Я ненавидела его.

О, я ненавидела убийцу моей сестры и раньше, но теперь я ненавидела его еще сильнее.

Сейчас в моей руке, стиснутой так, что побелели костяшки, находилось доказательство того, что Гроссмейстер использовал свой темный дар, чтобы подчинить Алину и превратить ее в ту, кем она не являлась… а потом убить. Я держала страницу из ее дневника, исписанную прекрасным аккуратным почерком, который моя сестра начала совершенствовать, когда я еще не умела читать.

Страница была настолько не похожа на записи Алины, что не оставалось сомнений: он промыл ей мозги, использовал Глас, так же как со мной в ту ночь под Бурреном. Тогда, в подземной пещере, Гроссмейстер потребовал отдать ему амулет и пойти за ним, а я не смогла ни сопротивляться, ни отказать ему. При помощи нескольких слов он превратил меня в безмозглый автомат. И если бы не Бэрронс, я бы потащилась за Гроссмейстером, как безвольная рабыня. Однако Бэрронс тоже умел пользоваться силой Гласа друидов и смог спасти меня от заклятия.

Я знала свою сестру. Она была счастлива в Ашфорде. Ей нравилось быть собой: яркой, успешной, веселой. Ее обожали все, начиная с меня и заканчивая остальными жителями нашего городка, ее улыбающееся лицо не сходило с газетных страниц со статьями о той или иной награде. Она все и всегда делала правильно.

«Он зовет меня своей Королевой Ночи».

– Королевой Ночи. Моя ты петуния! – Моя сестра никогда не хотела быть королевой чего бы то ни было. А если бы и захотела, то уж точно не стала бы королевой ночи. Она стала бы королевой чего-то яркого и радостного, такого как ежегодный ашфордский Парад персика и тыквы. Она повязала бы волосы ярко-оранжевой лентой и надела серебряную корону, а на следующий день красовалась бы на страницах «Джорнал конститьюшн».

«Я всегда хотела быть похожей на Мак». Она ни разу не сказала, что хотела бы быть похожей на меня! «Если люди называют ее ленивой и эгоистичной, ей все равно». Неужели обо мне и вправду такое говорили, а я была глухой или просто слишком тупой, чтобы это заметить?

То, что она писала о сексе, было абсолютно не похоже на мою сестру. Алина терпеть не могла собачью позу. Она считала ее унизительной.

«На четыре кости, детка. Хорошая собачка, – смеялась она. – Черта с два я буду это делать!»

– Видишь, это не Алина, – сказала я скомканной странице.