Он рассмеялся.

– Тупица, ты понятия не имеешь, что тебя ожидает. Подожди, и увидишь, что Гроссмейстер для тебя приготовил.

Он нырнул в машину и снова взглянул на меня. О'Баннион улыбался, и в этой улыбке сквозили злоба и… мрачное предвкушение.

– Дождешься, сучка. – И он снова рассмеялся.

Я слышала его смех даже после того, как захлопнулась дверца.

Вернув копье в ножны, я еще долго стояла на обочине, переводя дыхание. Автомобиль О'Банниона укатил.

Меня поразили не его слова, а то, что я увидела на заднем сиденье светлого кожаного салона.

Точнее, кого я увидела.

Там была женщина, прекрасная, роскошная женщина, похожая на стареющую кинозвезду тех времен, когда кинозвезды еще были достойны титула Дива.

Мои рефлексы ши-видящей снова работали в полную силу. Эта женщина тоже ела Фейри.

Ну что ж, зато теперь я знаю: даже если Бэрронса можно подозревать в убийстве девушки из зеркала, Фиону он и пальцем не тронул.

«Книги и сувениры Бэрронса» я открыла ровно в одиннадцать часов. К тому времени я успела покрасить волосы – на этот раз на два тона светлее арабских ночей. В результате я стала выглядеть приблизительно на свой возраст (черные волосы, особенно в сочетании с красной помадой, делали меня старше). К тому же я сбегала в парикмахерскую, и теперь волосы обрамляли мое лицо двумя волнами. Я выглядела милой и женственной, но чувствовала себя совершенно по-другому. Более короткие пряди я подобрала и заколола на затылке. Получилось нечто игривое и в то же время элегантное.

Ногти, чтобы не тратить времени, я обрезала очень коротко. Быстросохнущий розовый лак идеально сочетался с цветом блеска для губ. Но, несмотря на все попытки поймать стиль, я чувствовала себя неряхой, потому что на мне были джинсы, тяжелые ботинки, черная футболка и светлая куртка. А еще при мне были фонарики и копье в ножнах. Как мне не хватало возможности приодеться!

Я сидела на стуле за конторкой и смотрела на крошечные кусочки дергающегося мяса Невидимого.

Да, этим утром я многое успела. После аптеки я заглянула в продуктовый магазин на углу, купила детское питание, потом покрасила волосы, приняла душ, выбросила содержимое баночек и тщательно вымыла их. И снова вышла на улицу, напала на Носорога, отрезала часть руки и заколола его, чтобы избавить нас обоих от страданий: так он не сможет никому рассказать о человеческой девушке, которая крадет силу Фейри. Отрезанное мясо я разделала и разделила на маленькие кусочки, которые можно было сразу проглотить.

Если бы раньше такие кусочки оказались у меня под рукой, Мойра не умерла бы. Если что-то непредвиденное и крайне неприятное произойдет со мной в магазине, я не собираюсь сложа руки ждать результата: я хотела, чтобы часть сверхсилы всегда была в пределах досягаемости. Не похоже, чтобы у этих кусочков был срок годности. Это единственная еда, которая была такой же бессмертной, как и ее «поставщики».

Моя охота и ее результат не имели отношения к Дереку О'Банниону и Фионе или к их напоминанию о том, насколько я слаба по сравнению с ними. Это была просто провокация. Умная провокация. Но она натолкнула меня на верные мысли. Я вытащила небольшой холодильник, стоящий в дальнем углу за конторкой, сунула за него несколько баночек, а затем вернула его на место. Остальные банки я чуть позже спрячу в разных местах наверху.

Поймав себя на том, что уже несколько минут не моргая таращусь на мясо, я спрятала оставшиеся баночки в сумку. С глаз долой, из сердца вон.

Я открыла ноутбук, подсоединила к нему фотоаппарат и начала загружать страницы, которые сфотографировала Дэни. Пока шло копирование, я снова позвонила на кафедру древних языков, чтобы удостовериться, что «глазастик» правильно понял срочность и важность моего сообщения.