— Слушай, брат… ты мне вот что скажи… какое твое мнение, а?

На лице «брата» снова расплылась улыбка — родная сестра улыбки Шакира и всего местного обслуживающего персонала.

— Нет, так не пойдет, — возразил Иван. — Это совсем не по-нашему, не по-русски… Я же тебя спрашиваю, а ты мне улыбаешься, как девица красная… Нет, не пойдет… Мне мнение твое знать интересно, понимаешь? Вот ты мне скажи, это нормально, когда две бабы… Две бабы вот так вот друг с дружкой, а? Это что ж получается, а? Нет, ты мне скажи, ты уж не молчи, брат… Баба — она с мужиком быть должна, тогда это нормально… Вот Верка моя… Верка… Уж на что она шалавой была, так и то с бабой — никогда, только с мужиками… Л это что ж такое получается, а?

— Иван, — послышалось рядом. Кто-то положил руку на плечо. С трудом повернув голову, Иван увидел рядом озабоченное лицо удачливого бизнесмена Женика.

— Да все нормально… Мы тут разговариваем… Разговариваем с… — Снова повернувшись к бармену, он уточнил: — Как зовут-то тебя, брат?

«Брата» звали Ромой. Это вызвало у Ивана новую волну возмущения — он принялся требовать от бармена, чтобы тот назвал ему свое настоящее турецкое имя, а не эту дурацкую кличку, придуманную специально для того, чтобы русские туристы легче ее запоминали.

— Иван, — снова вклинился Женик, — ну, пойдем, хватит уже тебе… Сам же говоришь, завтра у тебя автобус в половине седьмого… Ведь не проснешься же… И голова болеть будет… Пойдем, а?

Иван резковато сбросил Женькину руку с плеча:

— Без тебя знаю, во сколько у меня автобус… А не проснусь — мои проблемы, взрослый уже… ты иди, Женик, мы тут с Ромой…

Ромы почему-то за стойкой уже не было — он обслуживал на противоположной ее половине другого посетителя. А настырный Женик не отставал, решив, видимо, свети Ивана в могилу своей заботливостью. Лучше б за дочкой своей следил, право слово, ей бы советы давал, какие купальники покупать и какие прически делать…

Хватка у Женика оказалась железной — на самом деле не ошибся Иван, угадав в нем с первого взгляда бывшего штангиста. С горем пополам он дотащил-таки Ивана до столика, свалил свою ношу на стул не очень аккуратно и не очень бережно.

— Ты поосторожней, а… Не кирпичи ж везешь, слушай…

— Ванечка, а позвольте мы вас проводим в номер? Поздно уже, видите, все расходятся, концерт закончился, — предложила Маруся.

Иван в ответ только покачал головой и уронил ее на сложенные на столе руки.

— Ванечка… — Заботливая Маруся легонько дотронулась до его плеча.

Он поднял на нее мутный взгляд. В голове мелькнула туманная мысль о том, что напрасно он так злится на этих добрых и милых людей, что ничего плохого они ему не сделали, совсем наоборот, пытаются помочь, успокоить, довести до номера… Только — какого черта?

— Видите ли, Маруся… Пардон, Наташа… Я хоть и пьяный сейчас, наверное, но до номера, поверьте, уж как-нибудь доберусь сам… Так что вы идите, а я здесь еще немного посижу, на воздухе… Подышу… Мне очень сильно подышать хочется, понимаете?

Маруся понимала. Она вздохнула и посмотрела на Жени-ка. Женик в ответ только руками развел, предоставив супруге самой разруливать ситуацию. Маруся снова вздохнула и поднялась:

— Ладно, Иван. Только вы уж не забудьте, что у вас завтра автобус… И пожалуйста, не нужно больше пить…

— Хорошо, мамочка, — хмыкнул в ответ Иван и, поймав в темноте, поднес к губам Марусину руку с тонкими аристократическими пальцами, унизанными перстнями.