Позанимавшись около часа в Кларином спортзале, я переодевалась и отправлялась на кухню, чтобы поесть. Каждый раз еда уже ждала меня там, на столе, но я всегда бывала настолько голодна после физических упражнений, что просто проглатывала все, что было приготовлено, не размышляя особо о том, как оно здесь появилось.

Когда я спросила Клару, она ответила мне, что во время ее отсутствия в дом приходит смотритель и готовит еду для меня. Он, должно быть, и стирал белье, потому что я каждый раз находила его аккуратно сложенным в стопку у двери моей спальни. Мне оставалось лишь выгладить его.

Однажды вечером, после особо успешного дня занятий я почувствовала такой прилив энергии, что решила нарушить обычный распорядок и сходить еще раз в пещеру в темноте, чтобы продолжить вспоминание, хотя Манфред критически поглядывал на меня и время от времени рычал. Мне так не терпелось добраться до пещерки, что я забыла взять с собой фонарь. Ночь была облачной, но, несмотря на кромешную тьму, я ни разу не споткнулась в течение всего пути. Я добралась до пещеры и, используя визуализацию и дыхание, провспоминала все, что было в моей памяти связано с моими преподавателями каратэ и теми демонстрациями и соревнованиями, в которых мне довелось принимать участие. Это заняло у меня большую часть ночи, но

когда я закончила работу, мне показалось, что я существенно очистилась от тех предрассудков, которые переняла в ходе занятий от своих учителей.

На следующий день Клара все еще не вернулась, и поэтому я отправилась в пещеру немного позднее обычного. Возвращаясь домой, я решила поэкспериментировать и пройти по той же тропинке, по которой я ходила каждый день, только на этот раз с закрытыми глазами, будто вокруг непроглядная тьма. Мне было интересно узнать, смогу ли я пройти до самого дома, ни разу не споткнувшись, потому что до меня только теперь дошло, что в предыдущий вечер мне удалось каким-то чудом пройти так. Идя по тропинке днем, но с закрытыми глазами, я несколько раз упала, зацепившись за торчащие камни и пни, и набила себе солидный синяк на голени.

Я сидела в гостиной, накладывая повязки на свои ссадины, когда дверь неожиданно открылась и вошла Клара.

- Что с тобой случилось? - удивленно спросила она. Ты поцапалась с собакой?

В это мгновение в комнату неслышным шагом вошел Манфред. Я могла дать голову на отсечение, что он понял ее слова. Он хрипло пролаял, словно незаслуженно обиженный. Клара встала перед ним, слегка поклонилась ему, сгибаясь в талии, как это делают на востоке ученики, когда делают поклон своему учителю, и произнесла самое изощренное двуязычное извинение. Она сказала:

- Мне очень жаль, дорогой синьор, что я выразилась так беспечно о вашем безукоризненном поведении и ваших изысканных манерах, а также - и превыше всего - о вашей высшей рассудительности, которая делает вас un senor entre senores, el mas ilustre entre todos ellos - господином среди господ, самым выдающимся среди них.

Я была просто потрясена. Я подумала, что за три дня своего отсутствия Клара сошла с ума. Я никогда не слышала ранее, чтобы она говорила таким тоном. Я собиралась уже было засмеяться, но ее серьезность заставила мой смех застрять у меня в горле.

Она вот-вот должна была начать очередную серию извинений, когда Манфред зевнул, устало взглянул на нее, развернулся и вышел из комнаты.

Клара села на диван, и ее тело затряслось от беззвучного смеха.

- Когда он обижен, единственная возможность его утешить состоит в том, чтобы утомить его комплиментами, объяснила она.

Я надеялась, что Клара расскажет мне, где она провела эти три дня. Некоторое время я ожидала, что она сама вернется к разговору о своем отсутствии, но этого не произошло.