Глава 3

Жених на завтрак

– Быть может, все же зайдем на поварню? Окажите честь, пан Тимиш, снимите пробу с блюд, что кухарка к балу готовит! – сладко пропела Татьяна.

Ежели удастся оставить сие чучело среди кухаркиных разносолов, да еще бутылочку сладкой земляничной настойки присовокупить – от нежеланного кавалера она избавится.

Но паныч только жалостливо поглядел в сторону поварни, втянул носом исходящие оттуда упоительные запахи, решительно покачал головой и потащил Татьяну мимо кладовых, в запутанные переходы.

Татьяна слегка удивилась. Она была уверена, что паныч вел ее к черному, для кухонной прислуги ходу, чтоб тайком от грозного батюшки отвязаться от докучливой прогулки.

Затопотали шаги, и, пятная паркет грязью с дырявых сапог, старый Хаим Янкель поволок ящик с битой птицей. Таких кур и гусей, каких выращивал этот старик, не найдешь по всей Подольской губернии. Пани экономка, как всегда, велела старику привезти птицу – и, как всегда, не заплатит. Запутает в расчетах, в ценах на поставленное ему из поместья зерно, и старик вновь уйдет потерянный, сжимая в натруженной ладони вместо полновесного расчета поданный на бедность грошик. А пани экономка будет глядеть вслед облапошенному ею старому дурню довольно, как сожравшая мышь кошка, щуря болотной зелени глаза.

Только Татьяна порой сомневалась, так ли глуп сей старик. Уж слишком большим дурнем он слыл, а папа́ иной раз рассказывал, кем на поверку могут оказаться такие вот чудаки да неудачники. Покойный граф, хоть и трактовался подольской шляхтой как пришлый чужак, однако о здешних делах и особенностях был порой осведомлен получше местных.

Старик остановился, подпирая коленом тяжелый ящик и взирая на молодых людей с совершенно идиотической умиленной улыбкой:

– Панночка красавица, выросла то как! Ой вэй, что за глупости старый Хаим Янкель говорит? Конечно, выросла, не ожидал же Хаим Янкель, что за прошедший год панночка уменьшится? И паныч Томашек с ней, первый кавалер! Первый до панночки с ухаживаниями поспел, всех опередил, даже бала не дождался, а люди еще говорят, что паныч Томашек – пришелепкуватый! Та то все глупые, необразованные люди, тьфу на них! Разве ж можно, чтоб такой шустрый паныч – и вдруг пришелепкуватый, когда он вовсе не пришелепкуватый, а справжний шляхетный рыцарь?

Татьяна, с интересом наблюдавшая за слушавшим старика Томашеком, видела, как при каждом новом повторении слова «пришелепкуватый» курносая физиономия наливается дурной кровью. «Как бы не прибил деда за длинный то язык», – с тревогой подумала она.

– Справжний рыцарь, как есть в романах! – продолжал разливаться старик. – На коня посадит, на край света увезет… – старик по сорочьи вопросительно склонил к плечу встрепанную седую голову. – А иначе зачем вести панночку гулять через кладовые с поварнями? Хаим Янкель вам скажет зачем! Все справжние рыцари сперва своих панночек ведут на кладовые и поварни. А если разобраться, так и потом тоже, что б там панночки на сей счет сами себе не мечтали.

Томашек в ответ что то глухо рыкнул и с силой толкнул загораживающего им дорогу старика в плечо. Деда отшвырнуло к стене, ящик с треском развалился, битая птица вывалилась, пятная жиром без того вечно грязный лапсердак старого Хаима. Паныч злобно зыркнул на старика, ухватил Татьяну за запястье и поволок мимо кладовых. Дверь черного хода распахнулась от рывка, утренний воздух дохнул в лицо.

– Пан Тимиш, что вы делаете? Пустите же, мне больно! – пытаясь вырваться из его хватки, вскричала Татьяна.

Томашек дернул ее еще раз, вытаскивая наружу. Татьяна с изумлением взглянула на запряженную открытую коляску, поджидающую их у заднего крыльца.

– А прокатимся, панна Татьяна, – впервые за все утро открыл рот паныч.