Через некоторое время, Лазарэль, на глазах у Азарисэля, стал поглаживать меня по спине, шее, груди, всё больше и больше возбуждаясь, не обращая внимания на мои молчаливые протесты и нарастающий гнев.

— Девочка моя, сладенькая… — с каким-то предвкушением зашептал он мне в ухо, одной рукой через рубашку теребя мой сосок, другой — обнимая за плечи и крепко удерживая, не давая мне отстраниться.

Что это? Он во всем перестал считаться с какими-либо моими желаниями? Всерьез воображает, что может делать со мной что хочет? С тревожным удивлением осмотрев сложившуюся композицию, я увидела, что и Азарисэль возбудился, шумно задышав. Лазарэдь ногой развернул свой и мой стулья так, чтобы мы оказались лицом друг к другу. Сминая моё сопротивление, припал к моим губам в глубоком, страстном поцелуе, настойчиво исследуя языком мой рот, стремясь меня возбудить и расслабить.

Меня охватила паника. С трудом вырвавшись из его крепких объятий, задыхаясь от страха и гнева, я спросила:

— Ты хочешь секса втроём?

— Нет, Сокровище мое. Кроме меня до тебя никто не дотронется. Но мне нравится, что он смотрит, а ему нравится смотреть, — ответил Лазарэль с довольной улыбкой, вновь притягивая меня к себе.

— А как быть с тем, что это не нравится мне? — возмущенно спросила я.

— Как тебе может это нравиться, или не нравиться, если ты никогда ещё такого не пробовала? — иронично возразил он, не замечая моего состояния. — Вот сегодня ты получишь такой опыт, тогда и расскажешь мне, как тебе это, нравится или нет. — Зажав мои ноги между своих коленей, сковав мои запястья одной рукой, другой он начал расстёгивать пуговицы на моей рубашке, обнажая грудь, при этом ласковым голосом уговаривая: — Доверься мне… не сопротивляйся… расслабься… и думай о том, как я люблю тебя… как я хочу тебя… как тебе со мной хорошо… какое удовольствие я тебе сейчас доставлю… а наш наблюдатель будет смотреть и завидовать… представлять себя то на твоём месте, то на моём… и тоже получит яркое удовольствие.

Все менталисты слышат в голосе собеседника больше, чем он зачастую хотел бы показать, а у меня, вообще, особые отношения именно с голосом. И сквозь этот обволакивающий нектар я слышала его напряжённое нетерпение и нарастающее недовольство моим сопротивлением. Невольно перевела взгляд на Азарисэля и содрогнулась от брезгливого отвращения, увидев, как капли пота выступили над его верхней губой, а рука, лежащая сверху штанов в области паха, судорожно сжимается.

Тем временем, Лазарэль, ужасая меня все больше и больше, от чего мое сердце пустилось вскачь, продолжал свои уговоры:

— Ты же привыкла на концертах обнажать свою душу перед тысячей слушателей, а сейчас нужно обнажить только тело и всего-то перед одним зрителем…

Так. Спокойно, без паники — приказала я себе. Я не беспомощная, безголосая бабочка. Конечно, физически я несравнимо слабее, но у меня есть оружие — мой Голос. Может быть им и нельзя пользоваться в личных целях, но, наверняка, не в такой ситуации, когда надо мной совершается насилие. Это будет самообороной!

Как только я поняла, что сумею себя защитить, страх ушёл, а на смену ему пришла решительность.

— Фу! — громко, резко фыркнула я в лицо Лазарэлю, вложив в этот звук, с помощью Дара своё отвращение, гнев и желание, чтобы он меня отпустил.

И тут же получила результат. Лазарэль резко отшатнулся от меня, отпустив мои скованные руки и ноги. Ни секунды не мешкая, я поднялась со стула и опрометью рванула на лестницу, ведущую на второй этаж.

Лазарэль быстро опомнился и побежал за мной следом, крича на ходу:

— Сокровище моё, остановись! Если ты к этому не готова, я не буду настаивать!

Влетев в одну из свободных комнат и захлопнув дверь перед носом Лазарэля, я затянула протяжное и громкое:

— А-а-а-а-а-а….