Трое мариманов тут же поставили уши торчком и капитан, делано улыбаясь, я то знал про их законы, спросил:

— Это ещё какой "Закон реки", если не секрет?

— О, он очень прост и состоит всего из двух пунктов, синьор капитан, — ответил я, — и состоит всего из двух пунктов, первый гласит следующее — если собираешься плыть с кем-то по реке, то сидя на берегу договорись обо всём, что будет происходить во время плавания, понимаете, обо всём, капитан. Пункт второй, все, кто не соблюдают предварительные договоренности, отправляются на дно с грузом на ногах, так как река, как и море, шуток не понимает и не прощает.

Все трое переглянулись, многозначительно покивали и капитан, обменявшись им одним понятными жестами, сказал:

— Весьма правильный закон, синьор рыцарь. Надо будет ознакомить с ним не только команду, но и остальных капитанов. Что же, благородный рыцарь-маг Диас дос-Трамон по прозвищу Аргенто Диабло, ваши требования просты и понятны. К тому же они не выходят за рамки допустимого. Нам приходилось выполнять такие пожелания пассажиров, что я был готов их всех повесить на реях, но слово хозяев морей и рек нерушимо, а потому мы перевозили их из одного порта в другой. Всё, о чём вы меня попросили, будет исполнено в точности. Для того, чтобы вашему Сократу было приятнее гулять по верхней палубе, я прикажу корабельным магам настелить на неё специальные циновки, похожие на траву. Тогда он не будет пугаться, что палуба гремит под его копытами, как барабан. Для купания ему будет построена специальная крытая купальня в которой, пока мы плывём по реке, будет гораздо больше тёплой воды, чем вы сказали, а для вас будут всегда открыты двери капитанской купальни. Добро пожаловать на борт "Резвой кобылки", синьор Диас.

Хотя тон голоса был вполне радостным, я не обольщался. Местные мариманы терпеть не могли сухопутных крыс, а, уж, рыцарей тем более. Поэтому я и предупредил капитана, чтобы его матросы не совались к Сократу. На меня они не смогут поднять руку, так как я пассажир, но могут выместить свою злость и ненависть на ни в чём не повинном благородном животном. Вот потому-то я и вытребовал для него смежную каюту. С этой минуты мой конь такой же пассажир, как и я, а потому пусть только кто-то косо посмотрит на него. Чтобы совсем уж поощрить эту лихую семейку, я достал футляр, снова открыл его и показал ожерелье, после чего закрыл, встал из-за стола и с поклоном протянул мариманской мамаше, даже не глянув на дочку лет двадцати трёх, так как она мне и даром не была нужна.

Выйдя из беседки, я приласкал Сократа, он это очень любил, велел магической суме втянуть в себя ясли и поилку, взял коня под уздцы и мы направились к галере. После моего друга рядом с беседкой осталась кучка конских яблок, но это ведь был конский помёт, а не поросячье дерьмо. Когда мы приблизились к галере, то я чуть не ахнул, это была пятиэтажная громадина длиной чуть ли не с танкер или линкор. Да, она, наверное, всё же стоила подороже жемчужного ожерелья, которое мамаша всё же нацепила на свою дочку и та не шла, а важно шествовала, вальяжно покачивая кормой. Капитан Брандл был настолько уверен в своей победе, что приказал построить весь личный состав галеры, а это было под две тысячи лбов, на пристани. Вежливо пропустив семейство вперёд, я шел сзади.

Как только церемониальный пронос ожерелья завершился, после недолгого совещания капитана со своим штабом, Сократа и меня подняли наверх магической лебёдкой. Ох и высокая же была эта галера. Верхняя палуба находилась на высоте метров в двадцать над водой и я поначалу не понял, как она будет двигаться, пока не вспомнил, что мне говорил по этому поводу Леон. Каждый гребец был магом воды и поэтому вёслами гребли не люди, а приставленные к каждому веслу маги. Некоторые умудрялись шевелить сразу пятью, шестью вёслами, причём в разном темпе и подолгу.