— Тоби, хватай пистолет! — завопила Дэйр, пытаясь удержать Мануэля на месте.

Он был на пятьдесят фунтов тяжелее и на шесть дюймов выше, так что она не долго продержится. Я вскочила на ноги, следя за Дэвином. Его внимание было приковано к Дэйр, лицо исказилось от ярости, граничившей с безумием. Он спятил.

Он давно спятил.

— Никто не смеет мне не повиноваться! — зарычал он.

Дэйр взглянула вверх, широко раскрыв глаза, и закричала, когда первая пуля вонзилась ей в бок. Кровь забрызгала стену и лицо Мануэля. Ужас в ее глазах сменился мольбой, когда она взглянула в мою сторону, словно надеясь, что я могу все отменить. Даже сейчас она считала, что я ее герой.

Она умолкла и откатилась назад, пытаясь свернуться в калачик. Слишком поздно. Следующие две пули ударили рядом с первой, и к тому времени, как я собралась и бросилась на Дэвина, ее крики прекратились. Теперь вместо нее кричал Мануэль. Мое плечо ударило Дэвина в ребра, опрокидывая его; пистолет заскользил по полу. У меня была секунда подумать, куда он подевался, перед тем как его нога ударила меня в живот, откидывая назад.

Я свернулась в клубок, меня затошнило; он поднялся на ноги, его второй удар угодил мне в грудь, и пронизывающая боль разлилась по ребрам и грудине.

— Посмотри, что ты натворила! Ты убила ее!

В нем не осталось рассудка: он верил в то, что говорил. Он нажал на курок, но обвинял меня. Я отнюдь не оправдываюсь, напротив, я сама виню себя за нас обоих.

— Дэвин… — Я задохнулась.

— Заткнись!

Мир сузился до размеров Дэвина, боли и усиливающегося запаха роз. Я думаю, его мир тоже уменьшился. Суета времени подменыша свела его с ума, а баланс его крови бросил его туда, откуда нет возврата. Сидеть на заборе нелегко. Порой забор подкашивается, и ты падаешь.

Никто из нас не ожидал выстрела. Дэвин поднес руку к груди, касаясь растекающегося пятна, перед тем как уставиться на меня широко распахнутыми глазами. Губы задвигались, чтобы сказать слова, которые он так и не смог произнести, он сложился пополам и упал.

Позади него, продолжая плакать, Мануэль опустил револьвер.

Запах роз усилился и взорвался в моем горле, чуть не удушив меня, перед тем как рассеяться. Я не осознавала, насколько постоянным он стал, пока не исчез. Я медленно встала, каждый вздох причинял боль, но, по крайней мере, я жива. Мануэль не шелохнулся, когда я приблизилась, вытащила револьвер из его пальцев и отбросила его в сторону.

Он поднял голову, когда оружие ударилось о пол, с гнетущим выражением лица:

— Он… он…

— Ш-ш. Я знаю.

Я обвила его руками и прижала к себе.

Глава двадцать седьмая

Мы стояли почти пятнадцать минут, перед тем как я отстранилась, взглянув на Мануэля.

— Здесь есть кто-то еще? — Он уставился на меня расширенными и остекленевшими от шока глазами. Я потрясла его за плечи как можно нежнее. — Мануэль, здесь кто-нибудь есть? Хоть кто-то?

— Он… отослал всех, — ответил он. — Он знал, что вы идете. Не хотел, чтобы здесь был кто-то еще, когда вы появитесь.

Он отослал всех, кроме двух детей, за которых я волновалась. Я закрыла глаза. До сегодняшнего дня я не подозревала, что он может быть так жесток.

— Пойдем, Мануэль. Соберем твои вещи.

— Я не хочу оставлять ее.

Я перевела взгляд на его лицо, заставив себя улыбнуться:

— Ты должен, Мэнни. Скоро придут ночные призраки, и они не займутся своим делом, пока мы здесь.

— Но…

— Пойдем.

Комната, которую Дэйр и Мануэль делили с полудюжиной других детей Дэвина, была темной и загроможденной, с центра потолка свисали гамаки, чтобы матрасы не занимали весь свободный пол.