— Дэвин…

— У тебя всегда было так много иллюзий — немного забавно для того, кто так плохо с ними управляется. Я пытался избавить тебя от них. — Его улыбка стала собственнической. — Я бы справился, если бы ты дала мне еще несколько лет. Ты могла сейчас стоять рядом со мной на правильной стороне. Ты могла понять.

— Я не хочу понимать, — сказала я. — Меня тошнит от тебя.

— Человеческая мораль, Октобер. Преодолей ее. Она бесполезна. — Он сделал шаг ко мне, но остановился, когда я подняла пистолет. — Она мертва. Не важно, что ты сделаешь, она останется мертвой. Ты действительно сможешь справиться, утратив нас обоих?

— Я не смогу справиться с обратным.

Вопросы в моей голове возникали быстрее, чем я могла их задать. Как он смог отредактировать память крови Розы? Это считалось невозможным, но он смог. Сколько всего убийц было? Тех, в Золотой Зелени, — я должна была понять, что они были настоящими, но так их и не увидела.

Но в конце концов, это не имело значения. Были вопросы, на которые я могла ответить позже; то, что было важно, заканчивалось здесь, сегодня вечером, до того как пострадают другие невинные.

Тон Дэвина изменился, становясь вкрадчивым:

— Я никогда не хотел вовлекать тебя в это, Тоби. Я не думал, что она позвонит тебе, правда. Если бы ты просто остановилась, когда я просил…

— Ты все равно меня убил бы, со временем. — Я шагнула вперед, сузив глаза. — Я давно не принадлежу тебе, Дэвин, и честь меня больше не защищает. Я не глупа, Дэвин. Тебе следовало бы знать.

— Ты не выстрелишь в меня, — сказал он и улыбнулся. — Не сможешь.

— Не смогу?

— Нет. Ты все еще любишь меня. Ты слишком человечна. Ты не можешь убить того, кого любишь. — Он говорил с полной уверенностью в себе. — Я тебя знаю. Ты меня не обманешь.

— Нет, Дэвин, ты знал девочку, которая слишком мало знала, чтобы уйти от тебя. — Мои руки тряслись, прицел смазался, взгляд расфокусировался. Злость делает все слишком личным. Как будто это дело и так не было личным. — Люблю тебя? Люблю  тебя? Ты убил Розу, и ты убил Росса и пытался убить меня. Ты подверг своих детей опасности, а теперь тебе хватает… наглости  сказать, что я тебя люблю?! Оберонова кровь, Дэвин, ты когда-нибудь вырастешь?

— Да. Ты меня любишь. — Он опустил руки. — Всегда любила и всегда будешь любить, что бы я с тобой ни сделал. Все подменыши сумасшедшие, Тоби. Ты это знаешь. Твое безумие — это твоя преданность.

— Черт тебя побери! — сказала я и выровняла прицел.

Мне не следовало ждать так долго. Дэйр закричала:

— Мэнни, нет!

И я резко обернулась, выпустив Дэвина из поля зрения. Это была не первая моя ошибка, но она могла стать последней.

Мануэль — милый невинный Мануэль — держал револьвер, расставив ноги на ширину плеч и наставив дуло мне в грудь. Он дрожал. Я замерла. Я была готова поспорить, что он никогда ни в кого не выстрелит, что он не хочет стрелять в меня, но я не собиралась это проверять. Умные люди не играют с оружием.

— Он сказал… он сказал, мы не должны… причинять вам вред… если вы просто уйдете с дороги. Вы могли вернуться сюда. Вы могли стать семьей, как прежде. Но вы не слушали!  — Мануэль чуть не плакал, лицо стало липким от пота. — Опустите пистолет, мисс Дэй.

— Мэнни?…

— Просто опустите его.

— Я думала, Роза твой друг, Мэнни. Что ты…

Он яростно зажестикулировал револьвером, настолько расстроенный, что я опасалась, что он выстрелит, сам того не желая.

— Она не слушала! Вы не слушаете! Если хотите остаться в живых, когда босс говорит, слушайте!

Я опустилась на колени, стараясь двигаться медленно, и положила пистолет на пол.