— Не больше и не меньше того, что требует гостеприимство. Правда, Октобер, все это было бы не нужно, если бы ты перестала прыгать под пули.

— Постараюсь запомнить.

— Хорошо.

Жабры под ее челюстью затрепыхались, и я почувствовала внезапный приступ обеспокоенности. Она пыталась не показать виду, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы видеть, как она измучена. Исцеляющие чары утомительны, даже когда не приходится бороться с железом.

— Лили, ты в порядке?

— Я устала, Октобер, вот и все. Это пройдет. — Она улыбнулась, сморщив чешуйки вокруг рта. — Теперь расскажи мне, зачем тебя пришлось вытаскивать из моего пруда? Ты мне всю рыбу кровью измазала.

— Потому что ты бы тосковала, если бы я умерла. — Я пожала плечами. — Просто подумала.

— Может, ты и права, — сказала Лили, перестав улыбаться. — Что случилось?

Она заслуживала того, чтобы знать, даже если я не хотела рассказывать. Заставив себя смотреть ей в глаза, я сделала глубокий вдох и начала сначала.

Пересказывание всей истории заняло меньше времени, чем я ожидала, вылившись в торопливый набор слов. Я с облегчением произнесла многое вслух здесь, где власть Лили означала отсутствие чужих ушей. Свежесть событий уже прошла, превратив их в простые факты. Лили слушала, мрачнея, пока я излагала последнюю сказку, в которой довелось участвовать Розе Зимний Вечер. К тому времени, как я добралась до конца, ее губы сжались в тонкую суровую линию.

— Похоже, у тебя была напряженная неделя, — заметила она.

— Не по моему выбору.

—  Тем не менее. — Она поднялась, наклонив голову ко мне. — Я вернусь с чаем и, наверное, одеждой для тебя. Ты побудешь здесь еще немного, пока я разрешу тебе уйти. Глупое дитя.

Она ступила в воду и исчезла, оставив лишь слабый аромат гибискуса и водяных лилий.

— Отлично, — сказала я и в ожидании плюхнулась обратно на мох.

Глава шестнадцатая

Платье, которое принесла Лили, село неплохо, хотя в нем я себя чувствовала еще более голой, чем прежде. Нагота — хорошая вещь, не моя любимая, но все же. Облегающее шелковое платье, пошитое для кого-то на шесть дюймов ниже, — не так хороню. Подол заканчивался на середине бедра, и вырез едва прикрывал грудь. Что еще хуже или, по крайней мере, унизительнее, это оттенок розовых сливок. В общем, я чувствовала себя звездой дурацкого порнофэнтези.

Повязка на моем левом плече довольно быстро избавила меня от этого ощущения. Мне было легче шевелить рукой, чем в первый раз, когда я проснулась, — подменыши не так быстро восстанавливаются, как чистокровки, хотя мы выздоравливаем быстрее, чем люди, — но я не была уверена, что этого улучшения достаточно. Я не могла двигать ею достаточно быстро, чтобы делать что-то полезное, и в ближайшие несколько дней точно не могла поднимать ничего тяжелого. Я не беспокоилась бы об этом, если бы не желающие в меня пострелять. Поскольку такие желающие имелись, у меня была масса поводов для волнения.

Кто бы ни убил Розу и ни отправил «красную фуражку» по моему следу, он не собирался отступать. Если и был какой-то шанс на это, он испарился, когда в меня начали стрелять прямо на улице. Какова бы ни была игра, я в ней до конца.

Лили продолжала увлажнять мох вокруг повязки, не позволяя мне двигаться, максимум — дотянуться до чашки. Сочетание естественных регенеративных способностей моего тела и воды ундины помогало, но шевелиться было нелегко. Я была даже не в состоянии помочь ей смыть кровь с моих волос. Закончив, она собрала их сзади в хвост и перевязала лентой, оторванной от моей безнадежно испачканной рубашки. Я все еще выглядела ужасно, но уже не была похожа на существо, которое может умереть в любой момент, и это явный прогресс.

— Выпей это, — сказала Лили, протягивая мне очередную чашку чаю.