—  О, конечно, — сказала она, заглядывая в кухню. Кошки исчезли, оставив завтрак наполовину несъеденным. Нехороший знак. — Он сказал, я могу пойти.

— Значит, он не против провести Рождество без тебя?

Почему мне так сложно в это поверить? О да. Потому что я не полная идиотка.

— Он найдет чем заняться. Он это умеет.

В ее тоне прозвучало что-то странное, и я нахмурилась. Она о чем-то умалчивает.

— Джиллиан, что происходит? Я польщена, что ты пришла ко мне, правда, но у тебя какие-то проблемы?

— Проблемы? — Она прислонилась к дивану, внезапно в ее движениях появилась странная, хищная грация. — Почему ты думаешь, что у меня проблемы?

— Просто странно, что ты здесь.

Я потянулась, чтобы отбросить волосы с глаз, и замерла. На мне нет человеческой маскировки. Я еще слишком слаба из-за отравления железом, чтобы набросить ее, и мои волосы не прикрывают уши. Она видела меня такой, какая я есть на самом деле, видела… и даже глазом не моргнула. В сочетании с тем, как она двигается…

Мои нервы завопили: «Опасность, Уилл Робинсон, опасность!» Отравление железом и внезапное чувство ужасной опасности — не самый приятный эмоциональный коктейль. Я сделала шаг назад, остановившись, когда ударилась о стену.

Джилли улыбнулась, демонстрируя слишком большое количество острых белых зубов.

— Джилли? — прошептала я.

— Попробуй еще раз, — сказала она, продолжая улыбаться, и бросилась на меня.

Она поймала меня легко, ударив о стену и обхватив руками за плечи. Я почувствовала, как шов в плече разошелся, и подавила вскрик. Из ее глаз пропало все человеческое, они стали бледно-желтыми.

— Доппельгангер! — выплюнула я, заставляя себя посмотреть в эти чуждые желтые глаза.

— Точно, полукровка, — сказала тварь. — Хочешь угадать, что будет дальше? — Лицо все еще напоминало Джиллиан. Он все еще выглядела как моя малышка. Я покачала головой, не отвечая, и доппельгангер усилил хватку, царапая ногтями мою кожу сквозь халат. — Давай, Дэй. Угадай.

— Ты собираешься убраться отсюда и оставить меня в покое?

Он рассмеялся:

— О, ну же. Ты же не настолько  глупа?

— На самом деле большинство людей думают, что настолько.

Правильно, Октобер, пожалуйся чудовищу. Хорошая идея. Правда.

Доппельгангер зарычал, его лицо исказилось, превращаясь во что-то менее человекоподобное. Хорошо. Чем меньше он похож на мою дочь, тем легче.

— Я собираюсь убить тебя. Ты это знаешь, да? — Он вонзил когти в мои плечи, и я застонала, сдерживая крик. Ни к чему тревожить соседей: они просто прибегут сюда и станут жертвой того, о существовании чего не подозревают. — Ты храбрая глупая воровка. Скажи мне, куда дела коробку, и я не заставлю тебя страдать. Просто вырву горло, и ты умрешь быстро, ты умрешь милосердно. Давай, воровка, скажи мне.

Так вот в чем дело. Мне следовало бы знать. Я закрыла глаза, пытаясь отвлечься от боли, и сказала:

— Не знаю, о чем ты говоришь. Извини.

Он выпустил мое правое плечо. Я едва успела собраться с силами, когда он ударил меня, когти оставили четыре неглубокие параллельные линии на щеке. Я не открывала глаз, чувствуя, как кровь стекает по челюсти.

— Твоя кровь сладкая, воровка? — спросил он, проводя языком по царапинам. Его слюна жгла, как кислота. Я застонала, пытаясь отстраниться. Он вернул руку мне на плечо, удерживая меня на месте, и раздраженно сказал: — Тебе следовало уже начать кричать. Не так вкусно, когда ты не кричишь. Почему бы тебе не покричать для моего удовольствия?

— Прости, но мы здесь подаем только диетическую агонию, — прошептала я сквозь стиснутые зубы.