Хок расхохотался:

— Что же ты сразу не сказала? Может быть, все-таки помочь?

— Да уйдете вы или нет!

— Даю тебе пять минут. Мне бы не хотелось найти тебя в обмороке на полу.

С этими словами Хок вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.

— Что же вы оставили ее светлость одну, милорд?

— Как, ты еще не в постели, Граньон? Впрочем, было бы странно, если бы ты спокойно спал… Похоже, я совершенно выбит из колеи. Я оставил ее одну, потому что ей снова нужен ночной горшок.

— Как же так, милорд… мало ли что… я пойду помочь ее светлости… — Добрейший Граньон решительно направился к двери.

— Это не очень хорошая идея, Граньон. Ты все не правильно понял — как, впрочем, и я. Сам подумай, что было бы с тобой после того, как ты выпил столько чаю?

— О! — сказал камердинер и залился краской, к немалому удивлению Хока.

— Как ты думаешь, стоит вызвать ей врача? Если, конечно, здесь есть врач, которого можно вызвать к леди.

— Да нет, все обойдется. Если чай остался в желудке, то самое худшее уже позади.

— Остался в желудке? По-моему, как раз в этот момент чай покидает тело моей жены.

— Милорд!

— Ладно, ладно, — отмахнулся Хок, рассеянно взъерошив волосы. — Это были, пожалуй, самые странные два дня в моей жизни. Хм… я был уверен, что она придумала головную боль, чтобы избежать… чтобы не позволить мне…

— Я понял, милорд, я понял! — поспешно перебил сконфуженный камердинер.

— Ну вот, пять минут и прошло. Иди спать, Граньон. Я тоже лягу… черт возьми, для всего в жизни существует первый раз. Например, я сегодня впервые буду находиться в постели с женщиной, не занимаясь с ней любовью.

— Милорд! — вскричал Граньон, шокированный до последней степени.

Хок шлепнул себя ладонью по лбу и вошел в спальню, спрашивая себя, кто сегодня тянет его за язык. Но он чувствовал себя до такой степени не в своей тарелке, что просто обязан был с кем-то поделиться! Он впервые видел сегодня, как леди — настоящую леди! — вырвало, как простолюдинку, и после этого ему приходилось лечь с ней в одну постель!

В спальне царил полумрак, едва подсвеченный единственной свечой, догорающей у кровати. Фрэнсис, укрытая одеялом до самых глаз, повернулась в сторону Хока.

— Надеюсь, тебе лучше?

— Гораздо, — буркнула она, придерживая края одеяла, словно его могли в любую секунду сорвать.

Хок угрюмо подумал, что никогда еще не был так далек от того, чего она боялась. Он охотно покинул бы спальню, но идти ему было некуда (разве что вниз, в зал, чтобы напиться там до бесчувствия).

— Я останусь с тобой на всю ночь, Фрэнсис. Если тебе станет хуже, разбуди меня.

— Мне не станет хуже.

— Ты это точно знаешь, не так ли? Но если ты так умна, как же ты ухитрилась выпить вместо опия лекарство для лошадей?

— Подите вы к дьяволу! — отчетливо произнесла Фрэнсис.

Хок так удивился, что не нашел что ответить на это. Выходит, его жена не так уж и бессловесна? Если ее как следует довести, она может и огрызнуться? Интересно…

— Спи спокойно, — примирительно сказал он. — Сегодня я не собираюсь ничего требовать от тебя.

Он отвернулся и быстро разделся, по-армейски аккуратно развесив одежду на спинке стула. За это время Фрэнсис успела отодвинуться к самому краю кровати. Она повернулась к нему спиной и буквально свисала над полом. Хорошо бы она свалилась и как следует расшибла себе коленки, подумал Хок мстительно, не чувствуя больше ни капли жалости.