А снаружи царила весна. Ее свежесть и сладость чувствовались и в чистом, словно промытом воздухе, и в ласковых порывах теплого ветра. На деревьях набухли почки, некоторые из цветочных кустов торопились зазеленеть в предвкушении раннего цветения. Должно быть, летом сад выглядел чудесно.

Минут десять Фрэнсис перебирала достоинства Десбо-ро-Холла, стараясь приучить себя к мысли о том, что отныне и навеки это ее дом. Кончилось тем, что ее охватила невыносимая тоска по «Килбракену». Фрэнсис присела под старым замшелым дубом, прислонившись к грубой коре комля. Она думала, что увидит Лох-Ломонд, стоит толь ко закрыть глаза, но вместо этого ей явилось лицо мужа и в памяти зазвучали слова, сказанные за чаем.

«Чего же ждать? То, что он сказал, — правда от первого до последнего слова. Ее вид достаточно ужасен. Поэтому он вряд ли изнывает от желания выставить себя на осмеяние».

Фрэнсис совсем уже решила ненадолго избавиться от своего маскарадного костюма, но тут на горизонте появился Хок. Он шел к миниатюрному озеру с берегами, выложенными мозаикой, — шел медленно, с низко опущенной головой и, казалось, был погружен в глубокую задумчивость. Его густые черные волосы блестели в лучах вечернего солнца.

Фрэнсис воспользовалась тем, что ее не замечают, чтобы окинуть мужа беспристрастным взглядом стороннего наблюдателя. Военная выправка позволяла его широкоплечей, несколько массивной фигуре выглядеть статной. Он был красив, даже с избытком наделен мужской красотой, этот Филип Десборо, граф Ротрмор. Но и только.

Словно услышав эти мысли, Хок повернулся в ее сторону.

— Фрэнсис, — сказал он без удивления, направляясь к

Дубу, под которым она сидела.

— Да, милорд.

— Филип.

— Да, конечно. Отсюда прекрасный вид, не правда ли? Может быть, вы знаете, кто и когда устроил это озеро?

— Оно здесь с начала прошлого века. Воплощенный проект одного из моих предков, у которого голова была забита всякой чепухой… — Он помолчал, ероша волосы. — Э-э… Фрэнсис, я хочу попросить прощения за то, что сказал за чаем. Это было жестоко и несправедливо с моей стороны. Не твоя вина, что…

— Что? — спросила она с самым простодушным видом.

— Нет, лицемерить я не стану. Твоей вины тут тоже хватает.

— Я бы сказала: только моя вина тут и есть, — но это совершенно не важно, по крайней мере теперь.

— Не понимаю, о чем ты, — сказал Хок медленно. Фрэнсис пожала плечами, не глядя ему в лицо.

— Еще я хочу извиниться за прошлую ночь. Больше такое не повторится.

— Вы больше никогда не прикоснетесь ко мне? — воскликнула она, не помня себя от облегчения. — Это значит, вы покидаете Десборо-Холл?

— Не совсем так. Я имел в виду, что впредь не буду забывать про крем. Ты можешь больше не бояться, что будет больно.

Так, значит, речь идет о креме, подумала Фрэнсис с упавшим сердцем. Она заметила, что смотрит на губы мужа. Он ни разу не поцеловал ее, даже из чистой любезности

— Может быть, завтра утром вместе поедем на прогулку верхом? — спросил Хок.

— Я бы с удовольствием, милорд, — ответила Фрэнсис. принимая это предложение как знак примирения — оливковую ветвь.

— Ты когда-нибудь научишься называть меня Филипом и на «ты»?

— Э-э… Филип… у меня нет амазонки.

Хок нашел эту новость в высшей степени многообещающей.

— На завтрашний ужин к нам приглашены лорд и леди Буршье. Насколько я помню, у Алисии примерно та же фигура, что и у тебя. Думаю, она не откажется одолжить тебе амазонку на время, пока будет готов заказ.