Тем временем мы пересекли городскую черту, предварительно пройдя проверку у стражи благодаря документам, находящимся у кучера. Иногда было все же немного обидно из-за моего замкнутого проживания во дворце. Меня никто не знал в лицо, хотя я была дочерью правителя города. Любой статус накладывает свои отпечатки, особенно мой. Если сейчас меня не знают в родном герцогстве, то вскоре будут знать далеко за его пределами.

— Можете проезжать, — махнул рукой стражник, и кучер двинулся дальше, я же задернула штору.

Проехали мы не долго, остановившись перед небольшим городским поместьем, из которого выбежал торопливый лакей. Он открыл дверцу кареты, протягивая руку Вайорике.

— Не переживайте ни о чем, миледи, — попрощавшись со мной по этикету, девушка выпорхнула из кареты, оставив меня одиночестве.

Мы продолжили дальнейший путь. Мой экипаж провожало несколько заинтересованных взглядов горожан. Герб был, безусловно, узнаваем. Я подглядывала за происходящим через небольшую щелку между шторами. Наконец, мы без промедления прошли через открытые кованые ворота дворца. Стража открыла дверцу кареты, удостоверившись, что внутри нахожусь действительно я, и пропустила нас дальше, где мы, объехав парадное крыльцо, направились сразу к конюшням. Наши слуги привыкли к моему обычному внешнему виду: простенькому блио с широкими разрезами на юбке, под которой прячутся женские брючки для верховой езды, но сегодня я, как и Вайорика, предусмотрительно заранее переоделась в целомудренное платье под горло, открытыми оставались только руки.

— Спасибо, Лир, — поблагодарила я кучера, которому пришлось исполнить обязанности лакея за отсутствием последнего возле конюшен и помочь мне выбраться из кареты.

Мужчина просиял и коротко поклонился, направившись к коням. Я никогда не входила в собственный дворец через парадные ворота, потому что мне нельзя было показывать на людях. Я жила закрытой жизнью, чтобы никто и ничто не смогло меня скомпрометировать. Во дворце были коридоры и крылья, садовые аллеи и беседки, куда гостям был ход воспрещён, именно они являлись территорией, по которой я могу разгуливать свободно. Правда, иногда с кем-нибудь можно было пересечься. Хотя во дворце я провела меньшую часть своего детства, чаще меня отправляли в поместье, которое стало моим монастырем. Пышные и помпезные наряды были для меня редкостью, просто потому, что их не было смысла покупать. Меня практически никто не видел, а веселиться, учиться и гулять намного удобнее в обычных, но элегантных, блио.

Мышкой прошмыгнув за высокие кусты, окружавшие толстый ствол дерева, я нажала на несколько камней, после чего потайной ход открылся. По отсутствию пыли можно было догадаться, что потайным он вовсе не был, скорее, им пользовались слуги. Проходя мимо кухни, я услышала бурное обсуждение и громкие голоса, а ещё чудесный запах тушеного мяса с пряностями. Вдохнув приятный аромат, я вспомнила о своей диете и огромным усилием прошла дальше, свернув на третьем повороте вправо и поднявшись по лестнице. Вышла я в своём коридоре, где встретила служанку. Бедная девушка в испуге от неожиданной встречи уронила корзину с пыльными шторами, которые взлетели воздух, избавившись от мелкого балласта. Вдохнув пыль, я громко чихнула. Потом еще раз, и ещё, пока не привлекала внимания уже нескольких слуг. Или их привлек визг девушки, что-то кричащей о воровках? К счастью, меня быстро опознала моя камеристка.

— Миледи! — воскликнула Жоанна, наградив укоризненным взглядом новенькую служанку, которая и уронила так опрометчиво корзину, обозвав меня воровкой.

— Я не знала…

— Ничего страшного, — чихнув в очередной раз, я по стеночке добралась до двери своих покоев.

На меня посмотрели с удивлением, но к моей странности уже привыкли. Зайдя в комнату, я чихнула ещё несколько раз, мысленно проклиная нерасторопную девицу, опрокинувшую пыльные шторы.