– Я обязана наблюдать за соблюдением кодекса Великой битвы, а не за перемещениями господина Локи, – огрызнулась Илка.

– Выходит, его вмешательство не является нарушением кодекса? – поднял брови председатель.

– Это меня не касается, – пожала плечами Илка, – мой статус независимого Наблюдателя закончился в тот миг, когда я покинула территорию Запределья. Кого‑то интересует мнение частного лица?

– Вы частное лицо, находящееся на муниципальной службе, – напомнил председатель и обвел глазами собравшихся. – У кого‑то есть еще вопросы к госпоже Илке?

Комиссия промолчала.

– Вы свободны, госпожа Наблюдатель, – председатель встал, – решение комиссии об оценке Вашей деятельности и Вашем дальнейшем назначении Вы получите в течение суток. Я прошу Вас не покидать город в ближайшие двадцать четыре часа.

Илка встала, вздохнув с облегчением.

– Минутку, – Элрой встал следом, – я не являюсь членом комиссии и покину зал вместе с Вами. Надеюсь, Вы не откажетесь ответить еще на несколько вопросов? Я не задержу Вас.

– Конечно, – Илка с трудом выдавила из себя улыбку.

– Господин Элрой уверен, что то, о чем он желает спросить Наблюдателя, не представляет интереса для совета?

– Абсолютно, – успокоил собравшихся Элрой, – все мои вопросы частного характера, они имеют отношение к проводимому мной расследованию и интересуют только представителей магической этики.

Они вышли из зала заседаний.

– Илка, – Элрой остановился, отойдя не больше двух шагов от закрывшейся за ними двери, – Я хочу спросить Вас только об одном. Вы можете не отвечать, если не хотите сказать правду.

– Я Вас слушаю, – расслабившаяся было девушка немедленно собралась в комок.

– Если бы Локи вмешался не постфактум, а раньше, что‑то могло измениться?

– Я не владею будущим, господин Элрой и не могу судить об условно существующих реакциях вмешательства, – осторожно ответила Илка.

– Хорошо, – вздохнул дознаватель, слыша в голосе Илки слова Локи, – я спрошу по‑другому. Как независимый Наблюдатель, Вы имели право на решение. Почему Вы им не воспользовались? Ведь Вы могли блокировать действия посторонних лиц и призвать к порядку Отшельника. Почему Вы остались полностью нейтральны? Вы так ненавидите брата, или это был совет господина Локи?

– Я люблю своего брата, – помедлив, ответила Илка, – и доверяю своему учителю. Мне было очень сложно удержаться от вмешательства, но я сделала это и не жалею об этом. Ведь Наблюдатель имеет право вмешаться в битву только однажды…

«Она любит брата, она сохранила право на решение. Любит, а не любила… – Элрой вдруг четко понял, что Ин‑силай жив, и Илка знает об этом. – Черт побери, – дознаватель взглянул на часы, – Локи в Ваурии, и его вот‑вот лишат права колдовства. Дьявольщина, не хватало еще оказаться замешанным в исходе Великой битвы! Что за свистопляска происходит? Белее, Корн, Локи… Это не считая трех Волшебниц, чертовой прорвы Чародеев, несметного количества колдующей и не колдующей публики и, конечно же, посланца Мерлина, великолепно вписавшегося в роль несчастной жертвы. Теперь еще проныра Гектор куда‑то пропал, тоже на войну рванул? Скоро весь Мерлин‑Лэнд переселится в Запределье и с криками „банзай“» присоединится к бою».

***

Ронни сидел на полу своего каземата, прислонившись к стене.

Не самое удобное положение после вчерашней порки, но вариантов не было: ноги подмастерья, по приказу Арси, были намертво зажаты железными колодками.