— О господи! — рассмеялась она. — Игрушка! Ах, маленькие негодяи!

Конечно, это дети подбросили сюрприз в конверте. Подняв змейку, Клара с интересом рассматривала резиновое изобретение, потом взбежала на первый пролет и положила игрушку на подоконник, чтобы детки забрали. День она начала, отбросив лирический туман с мечтаниями о Мартыне, вернее, отложив это до вечера. Она вспомнила задачи, которые вчера не обсудила с Красавчиком. Клара выбрала его номер на мобиле, тут же услышала:

— Клара, хочешь позвать меня еще на один ночной раунд?

— Пошляк, — осадила его она.

— Почему же пошляк? Ты так стонала… как никогда.

«Потому что в мыслях была с другим, а не с тобой», — чуть не выпалила Клара, но сдержалась.

— Забыла тебе вчера сказать. У меня проблемы, без тебя — незабываемого Красавчика — я не обойдусь.

— Ты без ядовитых подколов жить не можешь. Но у меня дело на завершающей стадии, я не могу его бросить даже ради тебя.

— Ах да! — вспомнила она. — Хорошо, даю тебе пару дней, так что поторопись.

— Как я потороплюсь? У меня должен быть Кенар, а я с ним не встретился. Сегодня ему звонил — молчит, урод.

— Да твоего Канарейку, ублюдка недоразвитого, давно пора на помойку выкинуть. Делай что хочешь, но через два дня я тебя жду. Ты понял? Два дня! Наберись силенок, не трать их зря.

— Слушаюсь, — хихикнул он.

Мирон Демьянович проснулся поздно, да и спал-то плохо, но момент, когда встала Илона, проспал. Он спустился вниз, поплелся на кухню, где кухарка парила-жарила, будто в дом нагрянут гости. Это с приходом Илоны появилась традиция готовить здоровую пищу, которая требует затрат времени. Выполняя приказ Илоны не допрашивать кухарку, он взял стеклянный кувшин со свежим апельсиновым соком, налил в стакан, пил по глотку, следя за маневрами у плиты. Пожилая женщина ловко управлялась, Мирон Демьянович мысленно согласился с Илоной — не кухарка подсунула пресмыкающуюся тварь, куда ей! А кто? Кто так гнусно подшутил? Всем известно, что прислуга не любит хозяев, дающих им работу и заработок.

— Где Илона? — спросил он, все же обуреваемый сомнениями.

— Уехала, — ответила кухарка. — Куда — не сказала.

Мирон Демьянович со стаканом сока перешел в гостиную, набрал номер мобильного Илоны, она ответила:

— Мирон, что-то случилось?

— С чего ты взяла, что случилось? — проворчал он.

— После ужей в постели ничего хорошего ждать не приходится.

— Нет, все нормально. Ты где?

— Еду к подруге, которую обещала устроить в ателье, я говорила тебе.

— Да? Не помню. С кухаркой беседовала?

— Конечно. Мирон, это не она. Заставь охранников проверить все окна. Я подумала, и знаешь, что мне кажется? Кто-то из твоих друзей, которые мне не нравятся, пробрался в дом. Надо точно знать, где спальня, чтобы пройти туда незамеченным, а комнат у нас много.

— Заставлю. Ты скоро?

— Не знаю, как получится. Отдыхай.

После диалога он пил маленькими глотками сок, попеременно думая то о шнурке в постели, то об Илоне. Ему нравилось в ней своенравие, взрывной темперамент, а когда того требует обстановка — чопорность светской дамы. Последнее — игра, не более, Илона далеко не светская львица, может на приеме снять туфли и танцевать босиком, но играть в львицу умеет. Ему нравился ее острый язык, ум, случалось, советы Илоны, брошенные вскользь и ненавязчиво, здорово помогали ему в трудных ситуациях.