|
Клиент дозревает, сует деньги и почти всегда зовет в номера — цена его уже не волнует. — Еще бы. — Голос у Прохорова стал хриплым, он облизнул пересохшие губы. — А ты? — Я? — Женя посмотрела на него как на маленького и недоуменно пожала плечами. — Беру деньги, говорю «до свиданья» и ухожу. Встречаться с мужчинами, а тем более с клиентами, нам запрещено. Если что и хозяин узнает, будут неприятности, да, собственно, и времени нет, работаешь и спишь, как ломовая лошадь, ну, может, на море иногда выберешься. А так живешь как монашка. — И, странно усмехнувшись, она поправилась: — Вернее, как в монастыре. Стриптизерки живут в комнате по двое. Потом в бундесе работала, едва не села на стакан: раскручиваешь клиента на дринк, он и тебе наливает, попробуй откажись. В Тель-Авиве три месяца не выходила из клуба, — страшно, местные арабки готовы глаза выцарапать, на куски разорвать, так ненавидят белых. За разговором они уперлись в забор, отделяющий Петродворец от Александрии, и, развернувшись, вышли на пляж. — Знаешь, шесть лет такой жизни мне многое дали. — Женя скинула босоножки и с удовольствием ступила на мокрый песок. — И даже не в плане денег, хотя это тоже важно. Я ни от кого не завишу, а главное — поняла, что лучше быть одной, чем с кем попало. Бесчувственный секс — та же мастуртбация. Так уж лучше мастурбация, от силиконового члена ни СПИДа не получишь, ни беременности, он всегда готов и никогда не гнется. На песке оставались следы ее ног. Ступни у Жени были узкие, как у девочки-подростка. «Накрылась половая жизнь. — Несколько поотстав, Прохоров энергично высморкался и далеко зафутболил консервную банку. — Связался с изврашенкой». Однако вслух негодовать постеснялся. — Жень, а до стриптиза ты чем занималась, если не секрет? — Не секрет, но говорить не хочется. Все, раздевание души закончено. — Она быстро присела на скамейку и, стряхнув песок, начала обуваться. — Что-то загулялись мы с тобой, Сережа, поехалй-ка к дому. Она поднялась и вдруг резко отвернулась, но Прохоров успел заметить, как в ее глазах сверкнули слезы. Наверное, солнечный зайчик попал. На обратном пути разговаривали мало. Женя молчала, все время смотрела в окно, на ее шее пульсировала голубая жилка. Прохоров рулил на автомате и думал о предстоящем мордобое — лениво, равнодушно, без эмоций, иначе нельзя, «сгоришь». Честно говоря, драться ему совсем не хотелось. Ему хотелось есть. А еще — все время быть рядом с Женей. Плевать, что извращенка, бреет волосы на теле и танцевала с голой жопой на родине Христа. Другой такой нет. Но когда, уже. на стоянке, она взяла его за локоть: — Пошли, Сергей Иваныч, рубанем охотничьих колбасок, — он проглотил слюну и отказался. Настоящий боец должен быть злым и голодным. ГЛАВА 8 — Ну что, Сергей Иванович, настало время вправлять тебе мозги. — Лысый был босиком, в камуфляжном прикиде и чем-то напоминал вывалявшегося в грязи гнома. — А то в серьезной схватке их сразу вышибут. — И размажут, — быкообразный Дима заржал и зачем-то показал себе на голову, — скребком не отскоблишь. Он был с голым торсом, и поперек его жилистого тела шла штопаная строчка побелевших шрамов, — стреляли длинной очередью. Дело происходило в просторном, обшитом вагонкой зале, занимались в котором явно не аэробикой. Вдоль стен стояли тренажеры в виде манекенов самых разных конструкций, в центре находился ринг, а под потолком в направляющих висели деревянные щиты, украшенные мужскими силуэтами. — Но вначале немного рекламы. — Лысый вдруг оскалился и, непонятно откуда вытащив нож, показал его Прохорову. |
