— Кошмар какой. Но ты, когда поняла, что в стену врежешься, почему руку не разжала и бутылку не бросила?

— Она ведь упала бы и разбилась! Не, наоборот, я держала очень крепко!

— А, понятно, — медленно протянула я с такой гримасой, что Анна, глядя на меня, тут же весело рассмеялась. Впрочем, я тут же присоединилась к ней.

— Кстати, знаешь, с моей счастливой планидой я могла уронить бутылку и себе на ногу. Тогда порезы были бы там, например, вместо руки.

— Ты всегда была таким «везунчиком»? — усмехнулась я.

— Знаешь, да, сколько себя помню. Хотя, если верить рассказу прабабушки Лиды, это у нас наследственное, и наступить может после тридцати трех лет примерно.

— Сейчас не очень хорошо поняла, наступить что может?

— Семейное проклятие! Оно должно наступить, то есть вступить в силу в определенное время и при определенном стечении обстоятельств! По крайней мере, так следует из рассказа прабабушки Лиды. Но, похоже, я умудрилась обскакать все условия и сломать барьеры. Потому как дико невезучая с раннего детства.

— Это в каком смысле? — хмыкнула я и уставилась в лицо женщины. — Ты сейчас говоришь серьезно?

— Знаешь, я до сих пор не уверена, что четко определилась, как к этому всему относиться. И вообще, верить ли до конца? Но есть факты, против которых, как говорится, не попрешь.

— И мы плавно подобрались к теме твоего рассказа. О семье, легендах и проклятиях.

— Да, я готова. Тем более что ты должна быть в курсе происходящего, и откладывать дальше некуда.

— Тогда я внимательно слушаю.

— Да, попытаюсь ничего не упускать и не путать. И может, где-то повторюсь, но только чтобы было все ясно и точно. Так что должна упомянуть, что своих родителей я не помню, они погибли, когда я была слишком маленькой. А вырастили меня бабушка Маргарита и прабабушка Лидия, впрочем, я уже, кажется, это тебе говорила.

— Ты не нервничай, если что повторишь, не страшно. А если мне будет непонятно, уточню по ходу рассказа или потом, как закончишь.

— Ладно, так и сделаем. Тогда продолжу. Бабушка умерла первой, и это был настоящий удар, но об этом потом. А примерно четыре месяца назад я осталась совсем одна, потому что Лидия Дмитриевна умерла. Она ничем не болела, просто слегла и медленно теряла силы. Много спала, почти ничего не ела и за неделю совсем истаяла. Врачи выписывали поддерживающие препараты и говорили, что старушка, в общем-то, здорова и находится в твердом рассудке. Она просто умирала. И ничего с этим не поделаешь — старость и годы берут свое. Организм просто износился и словно решил начать отключать потихоньку все системы и выводить из строя органы.

Всю эту неделю я была рядом с прабабушкой, не допуская даже мысли нанять сиделку. Взяла на себя все хлопоты по уходу за ней, и спала рядом, что называется вполглаза. Просто боялась тратить время, берегла и ценила каждую минуту, что осталось нам провести вдвоем.

— Я очень хорошо тебя понимаю. Терять близких всегда тяжело.

— Именно так, Женя. И всю эту неделю прабабушка вспоминала прошлое, рассказывала о семье. И казалось, очень торопилась, хотела успеть поведать мне старую семейную легенду, потому как считала ее правдой от первого до последнего слова. Она спешила предупредить меня о грозящей опасности. Чтобы я успела принять меры и не потерять в конечном итоге свою жизнь, не утратить благосостояние.

— Что, неужели все может быть столь серьезно? — удивилась я.