А полоса голого льда вела сначала на восток, а потом плавно загнулась к югу. Дик старался двигаться так, чтобы не потревожить зализанную ветром поверхность снега. А силы его спутницы таяли, да и сам он бодрости не ощущал. И ведь в отношении погони никакой ясности нет. Бегут за ними, или отстали, или свернули не туда?

Рассвет они встретили посреди снежно-ледяной равнины. Укрылись за невысоким валом с торчащими из него ветвями голых кустов. По просьбе Дика Клёпа извлекла из своего короба несколько тряпиц белого или почти белого цвета, узнавались две ночных рубашки и платье. Частично укрыв ими, частично присыпав снегом, замаскировали лыжи, поклажу и спальник, в который опять забрались вдвоём. Преследователей видно не было. И вообще нигде и никого. Если бы не компас, можно было и не сориентироваться, гор уже не разглядеть, а пейзаж вокруг уныл и однообразен.

Вечер принёс им неприятное открытие. Нет, погони они не обнаружили, но заметили с полуночной стороны, откуда пришли, несколько дымов. Преследователи явно растянулись цепью вдоль кромки болот, намереваясь прочёсывать их до тех пор, пока,… а вот этого не хотелось бы. Выбор оставался невелик: или выходить, чтобы попасть в лапы рыцаря Мануила, или уходить в места, где в тёплые времена людям лучше не бывать.

Обсудили это, пока дожидались наступления полной темноты, заодно перекусили всухомятку, оттаивая во рту замёрзшие лепёшки и кусочки колбасы. Старались, насколько возможно, не нарушать маскировки.

— Слушай, Клёпа, не может быть, чтобы за сыном гончара так упорно охотились!

— Да, это, конечно, из-за меня.

— Такое богатое приданное?

Девочка помотала головой.

— Титул?

Снова жест отрицания.

— Он так сильно в тебя влюблён?

— В себя он влюблён.

— Так почему этот рыцарь так упорно тебя добивается? — недоумевает юноша.

— Ты только не обижайся, я не буду тебе этого говорить, — девочка выглядит смущенной. — Просто нужно, чтобы ты стал старше, а сейчас можешь поднять меня на смех. Или не поверить. Я этого не хочу.

Место днёвки прибрали, как смогли, чтобы взрытый снег не бросался в глаза издалека, его в меру сил разровняли, и двинулись своей дорогой. Темп движения сразу взяли умеренный. Их ведь скорость передвижения не спасёт. Преследователям достаточно провести на болото лантов с саночками, и никакой лыжник не убежит. Надежда только на расстояние и на то, что их не заметят, а, стало быть, тоже на расстояние. Поэтому их задача — просто отойти как можно дальше, пока темнота укрывает землю.

Утомление, однако, сказывается. Лямки натрудили плечи, ноги тоже побаливают, так что остановки для передышки приходится делать часто, через каждые две тысячи шагов. Снег в качестве питья — не совсем то, чего хочется, а разводить огонь боязно, он может их выдать. И нелишнее дело прислушаться к тому, что происходит вокруг, всмотреться в ночную тьму. Хорошо, что каждая пара шагов, это метра три — скольжение неплохое. На днёвку устроились после одиннадцати таких переходов. Ещё не светало, но силы иссякли.

После третьей ночи, проведённой в движении на полдень, усталость сменилась отупением. Ели, спали, шли, маскировались, прислушивались, всматривались, ели… и болото кончилось. Местность пошла на подъём, появились деревья. Дик, конечно, залез на одно такое после рассвета и хорошенько посмотрел в ту сторону, откуда они пришли. Погони видно не было.

Шалаш он построил быстро, причём просторный. Горизонтальная палка сквозь развилки двух деревьев, скаты из срезанных молодых деревьев, лапник толстым слоем, и снежком закидал, чтобы не поддувало сквозь щели.