— Ты решилась на жестокую месть? — поинтересовалась я, намекая на жесткий режим обучения, который ввела у них.

— Ты, конечно, сурова, — улыбнулась Эринс, — но дело не в этом. Дело в Гилбене. Тебе ведь больно.

Я бы так не сказала. Мне больно вообще не было, тяжело — да, обучать неспециалистов специфическому языку и не менее специфическому этикету то еще дело, но ребята и Эринс молодцы, справлялись и не жаловались, хотя ассы пару раз смотрели на меня так, что без слов становилось ясно — в темных уголках крейсера мне бы с ними лучше не встречаться. Если кому больно и было, то это Гилбену, но «Маргарет» ежедневно его навещала, контролируя отнюдь не степень выздоровления, потому что медицинскую систему Сейли давно взломала и, нарушая все заветы медицины, держала нашего больного и поврежденного в основном на снотворном. Причем не самом полезном для здоровья снотворном.

— Давай, — явно подначивая, надавила она, — поверь, это не сложнее, чем обучиться твоему языколомательному энирейскому, а прок от этого всегда есть — я не раз выживала исключительно благодаря навыкам обольщения. Давай, говорю, лишних знаний не бывает.

Этим она меня и подкупила.

Спустя десять минут мы сидели перед экраном, который Эринс трансформировала в горизонтально лежащее зеркало, в спортивных коротких шортах, таких же спортивных топах и почему-то мастерках сверху, причем обе были большего размера, чем нам требовалось, и, похоже, разведчица утащила обе у Гэса.

— Правило первое — полная беззащитность, — произнесла Эринс, серьезно глядя в зеркало на мое отражение.

— Ты шутишь? — поинтересовалась на всякий случай.

— Вообще нет, — усмехнулась Сейли, — мы работаем на инстинктах. А инстинкты говорят мужчине, что нет ничего прекраснее чувства полного обладания женщиной. Именно поэтому правило первое: заставь его поверить в то, что в конкретный нужный момент ты полностью и безоговорочно принадлежишь ему. Беззащитность, Картнер, — потрясающий прием. Главные атрибуты — большие широко распахнутые глаза, слегка приоткрытые влажные губы, потерянный испуганный взгляд, ускоренное, как от испуга, дыхание, голос с придыханием. Наблюдай.

И в одно мгновение рядом со мной сидела уже не сверхуверенная в себе разведчица, а перепуганная, абсолютно беззащитная девушка, помочь которой было первым моим порывом.

— Так, гаси материнские инстинкты! — прорычала Сейли. — И повторяй уже, поверь, это непросто, но возможно.

— Это не только непросто — это нелепо, — честно сказала я. — Спец S-класса и беззащитность как-то не вяжутся, согласись.

— Серьезно? — издевательски посмотрела на меня Эринс. — Картнер, хочешь сказать, ты никогда не встречала того, кто был способен расправиться с тобой за пару секунд? Так я Гэса позову или одного из ассов, чтобы, так сказать, усилить твое рвение к учебе.

Но я не о них подумала, я вспомнила нашу схватку с сахиром и мрачно выдавила из себя:

— Поняла. Работаем.

Работали долго — преображаться за долю секунды, как Эринс, я была не способна, но пять часов беспрерывной работы и осознание, что на сон осталось всего два, делали меня очень беззащитной, да.

— Дерсенг, ты деревянная, — под конец простонала разведчица. — Картнер, запомни на будущее: привлекательная женщина — это игривая женщина. Та, которая играет эмоциями, ситуациями, чувствами, с чувствами. Играй, жизнь у нас всего одна, и не все из нас доживают до старости, если уж говорить откровенно. Давай спать, утром на натуре потренируемся.

— Что значит на натуре? — не поняла я.