— Но не все? — напряженно уточняю я.

— Предпочтения у всех разные, — разводит руками Наим. — Ты просил девственницу со светлыми волосами и белой кожей, — напоминает он мне.

— Я передумал. И блондинки меня больше не интересуют, — подняв раскрытую ладонь, заявляю я. — Пусть будет брюнетка с голубыми глазами.

— Купец платит, я предлагаю товар. Ты выберешь себе другую. Европейки с прозрачной кожей и шелковистыми волосами цвета серебра всегда уходят с аукциона первыми. Возможно, ты передумаешь, когда взглянешь на них поближе.

— Ты гарантируешь мне, что я смогу купить любую девушку?

— Слово даю, Заир-бей, — сияет белозубой улыбкой Наим. — Если твоя цена будет выше последней, то товар твой. Таковы правила аукциона. Но сразу хочу предупредить, что хатун, подходящая под твое описание, была заказана другим покупателем.

— Правила же едины для всех? — напоминаю я.

Склонив голову набок, Азиз пристально рассматривает меня с головы до ног, явно оценивая мои материальные возможности. Их сложно определить по одежде, которая в пустыне у всех практически идентична.

— Заир-бей, не пытайся подловить меня на нечестности/

Почесав густую бороду, он опускает взгляд на мои дизайнерские часы, подаренные на свадьбу Таиром Кадером. Их цена превышает стоимость трех Хаммеров последней модели. В обсидиановых глазах Азиза появляется алчный блеск. Я уверен, этот хитрый сукин сын будет торговаться до последнего. Но с часами я расстаться не готов. Не уверен, что смогу их вернуть однажды, как это случилось с перстнем моего отца.

— Я — торговец, ты — покупатель. Ты заказал товар, я привез. Разве тебе понравится, если твой заказ купит другой?

— А в чем тогда смысл аукциона? — невозмутимо парирую я.

— Конкуренция, ас-сайед Заир, цена может возрасти в несколько раз во время торгов.

— Так если моя цена окажется выше, я смогу купить заказ другого покупателя?

— Заир-бей, со всем уважением, — мерзкая снисходительная усмешка кривит его губы. — Я не думаю, что ты настолько богат, чтобы перекрыть цену, предложенную за хатун, которую ты еще даже не видел. В любом случае, нам нужно дождаться торгов, — деловито добавляет он. — Я так ни разу и не спросил, для чего ты покупаешь себе рабыню? Ты не обязан отвечать, но утоли мое любопытство. Любовница тебе нужна или рабыня? Чтобы получить первую, не нужно ехать в Шатры Махруса. Рабыня тоже не стоит таких денег, но это не мое дело. Влиятельные мужчины приходят на аукцион и платят, а что потом происходит с девушками — не моя забота.

— Интересный ты человек, Азиз-бей, задал вопрос и сразу передумал, — ухмыляюсь я, снимая очки и убирая в карман брюк. — Ты правильно понял, рабыня мне нужна, обученная, бесправная, покорная, безымянная, которую никто не станет искать, если вдруг мои… хмм воспитательные меры выйдут за пределы дозволенного. Понимаешь, о чем я? — прищурившись, бросаю на торговца выразительный взгляд.

— А ты опасный человек, Заир-бей, — сверкнув черными глазами, фыркает Азиз, снова ударяя по плечу. — Я понял тебя. Некоторые хатун нуждаются в жесткой руке. Какой прок от девицы с норовом? Одна забота и головная боль. Аллах создал женщин для удовлетворения наших желаний и рождения сыновей.

— И было бы лучше, чтобы он создал ее немой? — приподняв брови, спрашиваю я. Азиз расплывается в широкой улыбке.

— Нет, Заир-бей, женщина должна научить наших сыновей говорить, — отвечает он.