Если бы только это было бедой, а то ведь, если покопаться, чего еще не вытянешь на показ. У военных хоть дисциплина да ответственность, они не заражены пьянством, как другие. Пьянство это такое зло, что хуже и не придумаешь. Рушатся семьи, страдают дети, гибнут люди, а избавиться от этой заразы никак не получается. Пускай бы, какой работяга пил до умопомрачения, а то же пьют и ученые, и артисты, и художники. Знают, что нельзя пить, и все равно пьют! Как избавить народ от этого, ума не приложу. Суровые меры не помогают, убеждения не доходят, не знаю!

Вот так и живем! Малую толику для себя же не можем сделать, а о большом и говорить не стоит!

— Может, придет к власти кто другой и все изменит к лучшему? — тихим боязливым голосом спросила Валентина Ивановна. — Коммунист какой-нибудь настоящий. А что, начали дело, пускай и доводят его до задуманного.

— «Вот приедет барин, он нас и рассудит!» Так что ли? Опять надежда на хорошего царя? — Лиза насмешливо посмотрела на мать.

— От руководителя много зависит, — решила постоять за свои убеждения Валентина Ивановна. — Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Вторая, Сталин…

— Все-все-все! Не продолжай дальше!

— Почему, не продолжать? И при Брежневе неплохо живем. Есть, конечно, за что упрекнуть, так это с каждым такое может быть, страна-то, вон какая огромная. Климат суровый, снег да пески со скалами сколько места занимают. Это почему-то многими не учитывается. Вот дай им море с пляжем, дай им апельсины-мандарины да вина заморские…

— А что в этом плохого? Разве не имеет права человек отдохнуть по-человечески после труда? Потрудился хорошо — отдыхай на все сто! Или отпуск загубить работой на грядках?

— Не знаю, — отмахнулась Валентина Ивановна, — мы раньше так не думали!

— Вот и плохо! — подловила на слове дочь. — Если б подумали, то нам бы теперь иначе жилось. Лучше бы жилось.

— Так делайте, если такие умные да резвые! — твердости своего голоса удивилась Валентина Ивановна. — Сделаете, и вашим детям будет сладко жить! Но и мы не зря жили! Попробуйте хоть десятую долю того сделать, что сделали мы! Говорить все горазды.

Валентина Ивановна уволилась, так, решили они, будет лучше: и дети пристроены, и Лиза работает, и пенсия, какая-никакая, есть. Должны прожить безбедно. Домик на берегу решили не продавать пока, а использовать под дачку в летнее время. Детишек много, им нужен простор, приволье, да и самим в земле поковыряться тоже нелишне. Глядишь, какой огурчик с помидорчиком со своей грядки на стол попадет, копейка сэкономится.

Через год Лизу посватал сорокадвухлетний майор из военкомата, она, даже не посоветовавшись с мамой, отказала. Дома проговорилась через год.

— А что, он совсем никудышный? — спросила Валентина Ивановна.

— Да нет. Нормальный. Как многие, — безразлично ответила дочь.

— Не поторопилась с отказом? — осторожно полюбопытствовала мать. — Офицер все же, детей надо воспитывать, самой без мужа жить с двадцати лет… Надо было подумать хорошенько.

— Вот я и подумала. Отец детям он относительный, муж для меня — нелюбимый. Остается — офицер. Через три года он уже пенсионер, офицер, но запасной.