|
Наверное, так и сделаю. А о том, что поступил, она узнает от Киры или мамы. Они ей обязательно позвонят. Адель, Адель, почему ты не как все! Неземная. Ты — загадка, которую никто не сможет разгадать, а я так и совсем не смогу. Прост я, поэтому хочу простоты и откровения от других. Ты, наверное, из другого мира, и мне лучше не нарушать твой мир. Плох он или хорош, но он твой. Может, время поменяет тебя, принизит до обычных людей, с их простыми житейскими запросами? И тогда ты найдешь свое счастье в этом простецком мире, где буду и я для тебя не лишним. Будут у нас дети, будут у меня самолеты, и ты будешь в маленьком далеком, заброшенном гарнизоне учить всех детей твоим любимым танцам. Но такое едва ли возможно. Тебе надо прежде взлететь близко к солнцу и опалить свои крылышки, упасть на камни, а потом долго лечить душу и тело. Я не желаю тебе такого, но я всего лишь человек…»
— Скучаешь? — услышал он и от неожиданности вздрогнул. Перед ним стоял сын генерала из Минска, курсант Любимов, Сашка. — Да нет, просто сижу, — ответил Коля. — К тебе не приехали, наверное, далеко ехать? — спросил Любимов. — Не так далеко, как не на что ехать. Мама на пенсии, а сестренка не работает. Она тоже школу окончила. — Близняшки? — Она на год старше. Но пошли в школу в один год — так было маме удобней нас воспитывать. — Больше никого нет? — Племянник и племянница, в одной квартире живем. Он заканчивает в следующем году. — Подождали бы и его, куда было спешить, — улыбнувшись, сказал Любимов. — Как-то не подумали, — в тон ответил Коля. — Мне некого было ждать, и меня некому тоже, — вздохнув, произнес Сашка. — Один как перст. Кстати, ты не знаешь, почему так говорят? Если перст — палец, то их десять. В крайнем случае, пять рядышком. — Может, их отрубили? Оставили один, чтобы дорогу путнику показывать. — Скорей всего, чтобы в носу ковыряться. Откуда ты? — Из Липецка. — Надо же, — удивился Сашка. — Мой родитель там переучивался на новый тип самолета, и мы с мамой ездили к нему. — Давно это было? — Лет десять назад. А что? — Нет, ничего. Я просто так спросил. Отец летает? — Поперли только так! — с подъемом в голосе произнес сын генерала, которого поперли из армии. — Готового летчика поперли, а тебя вместо него планируют? — Кто их поймет, что они планируют. Скорей всего, что ничего не планируют. Папашка советист — этим все сказано. Гэкачэпист, слыхал о таких? Враг номер один! Им же нужны свои слуги и защитники. Пенсия у него теперь такая, что без любимого кофе обходятся. Жили мы втроем на одну курицу в неделю! Вот так! — А почему ты пошел им служить? — Коля, прищурясь, посмотрел на Любимова. — Папаша настоял. Говорит, это ненадолго. Скоро смоет всю эту шелуху, и опять будет сильное государство, которое должна защищать хорошо обученная, высоконравственная армия. — Так будет? — Родитель надеется. — А ты? — Не очень. — Ну, тогда бы «не ходил ты, Ванек, во солдаты»! — Я и не хотел. Им, родителям, по слабохарактерности уступил. Я хотел стать архитектором. Изобрел бы свой Нотр-Дам и почивал на лаврах. Через тысячу лет туристам бы рассказывали, что построен сей чудо-храм по проекту великого зодчего по имени Александр сын Валентинов, а фамилия его Любимов. Вот так. Теперь же, если не зароюсь носом в землю, отслужу свое и пойду сторожем на стоянку автомобилей — больше никуда таких не берут, и буду в красивой летной куртке бродить по территории гаражей и материться на нерадивых гаражников или как их там. |
