Я был доволен. Пусть разрушений на этих тренировках и маловато, но даже эти небольшие вспышки давали мне то, что нужно. Каждое падение, каждая трещина на мече — всё это помогало мне глубже погружаться в медитацию, укреплять связь с ядром.

Постепенно я начал ощущать, как крошечные потоки энергии, что проникают в мою сущность, становятся чуть сильнее, чуть ощутимее. А пока что я просто наслаждался моментами. Уж если приходится быть ребёнком, почему бы не устроить это по своим правилам?

Прошёл примерно месяц — я понял это по изменениям в своём теле. Теперь я мог поднимать голову, лежа на животе опираться на предплечья и даже пытаться переворачиваться на живот и обратно самостоятельно. Эти первые успехи приносили странное, но приятное ощущение: радость от прогресса. Я рос.

Ксюня старалась не отставать. Каждую мою попытку она тут же пыталась повторить, пусть и с переменным успехом. Её решимость была смешной и трогательной, но я уважал её старания.

Мама заметила нашу активность и решила порадовать нас новыми игрушками. Однажды в комнату принесли артефакт, который выпускал мыльные пузыри. Стоило служанке залить в него воду и мыло, как воздух мгновенно наполнился переливающимися радужными сферами, плавающими в хаотичном танце.

Я смотрел на эти пузыри с неподдельным интересом. Их тонкие оболочки, такие хрупкие и уязвимые, манили. Эти мишени будто были созданы для того, чтобы я их уничтожил. Хочу крушить! Хочу ломать! Каждый пузырик! Бах-бах! Бум-бум!

Пузыри летали над кроваткой и звали к действию. Я не собирался их разочаровывать.

Дни шли, и однажды это случилось. Один из мыльных пузырей действительно лопнул. Затем второй. Ксюша радостно захохотала, её смех был звонким и заразительным, как маленький ручей, пробивающийся сквозь камни. Я же, довольный своим успехом, позволил себе немного внутреннего ликования. Пусть это всего лишь пузырики, но я сумел направить свою волю на разрушение, хоть и такого незначительного объекта.

Мысленно похвалив себя за проделанную работу, я почувствовал, как усталость накрывает меня волной. С довольной улыбкой на лице я провалился в сон, ощущая удовлетворение от сделанного.

Вскоре на одной из прогулок, когда нас с Ксюшей в очередной раз выкатили во двор, мы увидели нечто по-настоящему впечатляющее.

Дружинники, сопя и переговариваясь, выкатили в центр тренировочного поля огромную деревянную осадную башню на колёсах. Эта громада выглядела как реликт старины, созданная словно бы для ролевых игр, но теперь использовалась для тренировок.

Дружинники разделились на две команды. Одни обороняли башню, словно пытались удержать её от натиска врага. Другие шли на штурм с целью обрушить деревянного гиганта.

Я не мог оторвать глаз. Когда башня с громким треском рухнула, я чуть не захлопал в ладоши. Точнее, попытался. Мышцы пока ещё не слушались, и вместо аплодисментов получилось лишь неуклюже помахать ручками. Но моя радость была неподдельной.

Разрушение — вот оно, моя стихия. Да, я не могу напрямую подпитываться энергией этих действий, но они всё равно наполняли меня внутренним удовлетворением. Это было не просто зрелище. Каждый сломанный брус, каждая разбитая перекладина помогали мне углубляться в медитацию, сосредотачиваться на связи с моим ядром.

Каждый сломанный объект приближал меня к цели.

Ксюня смеялась, заражённая моим настроением. Наша мама, однако, смотрела на нас с противоречивым выражением. Она, конечно, радовалась, что дети счастливы, но в её взгляде читалась задумчивость, словно она пыталась понять, что же не так.

Не прошло и нескольких дней, как в дом явился лекарь. Скорее всего, это было мамино решение. Он деловито осматривал меня, ощупывая мои крохотные руки своими холодными, липкими пальцами.