|
У Десмонда, похоже, вообще не было аппетита, он задумчиво смотрел в окно и мысленно, несомненно, был со своей любимой дочуркой. Он без конца твердил мне слова благодарности, и мне это так надоело, что я в результате уже ничего не отвечал, а только улыбался и молча кивал. После ланча мы с Десмондом стали дружно клевать носом и окончательно стряхнули остатки сна лишь около четырех часов после чашки весьма посредственного чая. В пять тридцать пять поезд, окутанный клубами дыма, прибыл на вокзал Лозанны. Конечно, в наши дни самолеты позволяют сделать подобное путешествие детской забавой, давая возможность избежать всяких пересадок, нестыковок и лишних задержек. Но для тех лет это был, если можно так выразиться, вполне приличный результат, ибо поездка отняла у нас относительно немного времени.
По крайней мере, когда мы высадились на платформе Лозаннского вокзала, Десмонд пришел именно к такому выводу. — Поверить не могу, что мы уже здесь, — улыбнулся он. — Что дальше? — Возьмем такси до Бурье, это рядом с Веве. Надеюсь, нам удастся найти гостиницу неподалеку от Бурье, небольшую, но хорошую. — Но если гостиница маленькая, там наверняка не будет свободных номеров, — заметил Десмонд. — Ну, это мы еще посмотрим, — ответил я, решив не говорить Десмонду, что уже забронировал номер и даже получил подтверждение. Нам удалось найти человека, согласившегося довезти нас до Бурье всего за тридцать франков. Мы ехали по весьма живописной местности: с одной стороны лежало озеро, с другой тянулись холмы, покрытые виноградниками. Солнце, клонившееся к закату, стояло очень низко, отражаясь в зеркальной поверхности озера. Мы проехали Веве, раскинувшийся на берегу озера, затем — деревушку Ла-Typ-де-Пельс (там в свое время жил и умер Курбе), украшением которой служил старинный замок. Здесь мы свернули с главной дороги на проселок, змеившийся среди лугов; она-то и привела нас в деревеньку Бурье, представлявшую собой горстку домишек на крутом склоне над озером. По другую сторону дороги виднелось увитое розами здание вокзала, а за ним — бескрайние зеленые пастбища. — Надо же, какое чудное место! — прошептал Десмонд, когда мы подъехали к гостинице. Гостиница, носившая гордое название «Рейн дю лак», оказалась небольшим заведением без претензий, но, как мы обнаружили, действительно первоклассным. Из окон наших комнат с общей ванной открывался потрясающий вид на темно-розовые от закатного солнца заснеженные вершины Дан-дю-Миди. — И эти изумительные просторы, о которых мы узнали благодаря госпоже Донован, — проговорил Десмонд. Мы оба уже успели здорово проголодаться и решили пообедать пораньше. Нам отвели прекрасный столик у окна. В зале сидели исключительно состоятельные пожилые дамы, явно облюбовавшую эту тихую гостиницу. У одной на коленях восседал очень хорошо воспитанный пекинес, которого дама кормила крошечными кусочками со своей тарелки. Обед был выше всяких похвал, особенно рыба на гриле, которая, если верить метрдотелю, «еще днем плавала в озере». Затем нам подали неизменного цыпленка, нежного и замечательно приготовленного, а на десерт — крем-карамель. И когда мы уже допивали кофе, на небо величаво выплыла луна, уже пошедшая на убыль, но еще достаточно полная и яркая, осветив нереально белым светом далекие горы. — Давай проведем здесь остаток жизни, — сказал Десмонд. — Именно это, похоже, и собирается сделать госпожа Донован. Насколько я понимаю, в Ирландии она проводит не больше трех месяцев в году. — Давай прогуляемся и попробуем разузнать, где она живет. На улице, благодаря этому призрачному свету, было светло как днем. Мы перешли через дорогу и направились к зданию вокзала под красной черепичной крышей, принимающего в лучшем случае три-четыре поезда в день. |
