— Вы что, врач?

— В некотором роде.

— Похоже, вы очень много обо мне знаете.

— Да, это правда, — ответил он. — Я пастырь церкви Святого Беды в Беверли-Хиллз. Ваш друг, писатель и бывший врач, приходил ко мне. Он очень переживает за вас. И очень обеспокоен тем, что у вас изменился характер, и не в лучшую сторону, вы стали вести себя по-другому. Мы с ним долго разговаривали. Конечно, я не имею права вмешиваться. Наша встреча произошла совершенно случайно, но, осмелюсь сказать, была предопределена свыше. Я часто прихожу сюда подготовиться к проповеди и подышать морским воздухом. Но раз уж мы встретились, давайте посидим в вашей машине или в моей и немного поболтаем.

Моим первым желанием было послать его к черту, но я все же сел в его старенький «Форд». Мой собеседник подавлял меня силой своей личности, и я в результате сдался, выложив ему свою историю от начала до конца.

— Что со мной? Я одержим дьяволом или просто схожу с ума?

— Все. Больше ни слова, — сказал он. — Садитесь в машину и следуйте за мной.

Я молча повиновался. Куда он направлялся? Во двор пресвитерии Святого Беды. Там мы оба вышли. Он взял меня за руку и волоком подтащил к лестнице, ведущей в церковь. Не дав опомниться, он схватил меня и чуть ли не на руках внес в церковь, прямо к алтарю, где неожиданно отпустил.

Я упал лицом вниз и остался лежать, извиваясь и дергаясь в бесконечных конвульсиях, а пот ручьями стекал по лицу. Наконец последний спазм — и я застыл.

— Не шевелись, Десмонд.

Священник обтер мне полотенцем губы, лоб и помог сесть.

Мы молча сидели рядом минут пять, не меньше, потом он сказал:

— Десмонд, ты все еще очень слаб. И тем не менее приказываю тебе выйти из церкви и спуститься по лестнице. Затем ты должен снова подняться и вернуться ко мне.

Я сделал все, как он сказал, и без особых усилий поднялся по ступеням, подошел к алтарю и опустился возле него на колени.

Здесь рассказ Десмонда обрывался. Но ниже он сделал приписку:

«Все. Пора заканчивать. Надо возвращаться на студию. Надеюсь, мое пространное послание не слишком тебя утомило. Мне действительно необходимо было поделиться с тобой, мой дорогой, дорогой друг. О том, что было дальше, напишу потом».

Дочитав до конца, я протянул письмо Нэн, которая была растрогана не меньше меня. Наконец она спросила:

— Боже правый, неужели он действительно был одержим?!

— Кто знает? У сатаны множество самых разных уловок. Хотя все можно объяснить с рациональных позиций. После неудачного брака в нем накопилось слишком много ненависти. Ненависти, отвратившей его от Церкви и Господа.

— Какой ужас!

— Да, но такое случается. Я рад, что догадался поговорить с отцом Дэвисом.

— Это было Божьим произволением.

— А теперь нам остается только ждать и надеяться.

IX

И вот я снова встречал Десмонда, но уже не на Юстонском вокзале, а на вокзале Виктория, и снова приехал слишком рано. Чтобы пропустить поток пассажиров и носильщиков, что спешили на поезд, согласованный с расписанием парохода компании «Пи энд Оу», я решил пройти в зал ожидания и снова еще раз прочитать удивительное письмо, написанное в типичном для Десмонда сентиментальном и витиеватом стиле. Письмо, высланное неделю назад, хотите верьте, хотите нет, было отправлено из семинарии Святого Симеона, Торрихос, Испания.

На коленях молю тебя об отпущении моих грехов, умоляю простить меня за непростительную задержку с рассказом о том, что произошло с твоим старым другом: о его злоключениях и несчастьях и, наконец, о чудесном разрешении — или, скорее, о посланной ему Небесами решительности, которая позволила ему поднять склоненную голову, вдохнула в него жизненные силы, энергию и вдохновение.