- С кем? - осведомился он.

- С рабби. Разве вы не слышали?

- Апелляция отклонена?

- Он отказался ее подавать. Он хочет пройти уготов­ленный ему путь.

- О, Господи! Как жаль. Да, конечно, я буду.

Она дала ему адрес: у «Смилстейна», в ресторане на Канал-стрит.

«Таймс» изложила эту историю в колонке на разво­роте, которую он пропустил. Решив не оспаривать обвинение в новом заговоре, Горин счел за лучшее принять решение судьи, отменяющее его условное освобождение. 16-го марта ему надлежало явиться для отбытия наказа­ния в федеральную тюрьму Пенсильвании.

- М-да. - Либерман покачал головой.

Во вторник, 11-го, он, опираясь на палочку, нетороп­ливо поднялся по лестнице в ресторан Смилстейна. Сту­пеньку за ступенькой, придерживаясь за перила. Убий­ство.

На верхней площадке лестницы, куда он добрался, задыхаясь и обливаясь потом, он обнаружил большой зал с холлом, зеленым куполом над площадкой для оркест­ра; в зале была масса ненакрытых столов и ряды склад­ных стульев, а за столиком в самом центре мужчина диктовал меню, которое записывал склонившийся к не­му официант. Горин, сидящий во главе стола, увидев его, отбросил в сторону меню и салфетку с колен, вско­чил и подбежал к нему. Он был оживлен и весел, словно борьба принесла ему победу.

- Яков! Как я рад видеть вас! - пожав ему руку, он подхватил Либермана под локоть. - Выглядите вы пре­красно! О, черт, я и забыл о лестнице!

- Все в порядке, - сказал Либерман, восстанавливая дыхание.

- Отнюдь, с моей стороны это было просто глупо. Я должен был бы выбрать какое-нибудь другое место, - они подошли к столу: впереди Горин, а сзади Либерман, опирающийся на палочку. - Руководители наших отде­лений, - представил Горин. - И еще Фил и Пол. Когда вы отбываете, Яков?

- Послезавтра. Мне очень жаль, что вы...

- Забудьте, забудьте. Я буду там в хорошей компа­нии - почти весь мозговой трест Никсона. Самое под­ходящее место для заговорщиков. Джентльмены, это Яков. А это Дан, Стиг, Арни...

За столом сидели пять или шесть человек, не считая Фила Гринспана и Пола Штерна.

- Вы выглядите куда лучше, чем в последний раз, когда я вас видел, - широко улыбаясь, сказал Гринспан.

Либерман, садясь на стул напротив него, сказал: - Слушайте, а я даже не помню вас в тот день.

- Еще бы, - согласился Гринспан. - Одной ногой вы были уже на том свете.

- Там оказались прекрасные врачи, - сказал Либер­ман. - Мне оставалось только удивляться их мастерст­ву. - Он пододвинул свой стул поближе к человеку, сидящему справа от него, прислонил палочку к столу и взял меню.

- Официант, - сказал Горин слева от него, - сооб­щил, что мясо в горшочках нет. Вы любите утку? Ее тут готовят просто потрясающе.

Прощание было окрашено грустью. Пока они ели, Горин говорил о порядке в руководстве, что предстоит сделать Гринспану для поддержания связей, пока он будет в тюрьме. Предлагались ответные меры возмездия, звучали грубоватые шуточки. Либерман постарался рас­сеять атмосферу, рассказав забавную историю о Киссин­джере, поведанную ему Марвином, которая, скорее все­го, была правдой, но она не помогла.

Когда официант убрал посуду со стола и спустился вниз, оставив их за кофе, Горин положил руки на стол, сплел пальцы и серьезно обвел взглядом присутствую­щих.

- Стоящая перед нами проблема - последняя из тех, что предстоит нам разрешить, - сказал он, не отводя глаз от Либермана. - Так, Яков?

Либерман, глядя на него, только кивнул.

Горин внимательно пригляделся к Гринспану со Штерном и к каждому из руководителей отделений.

- Существуют девяносто четыре мальчика, - сказал он, - в возрасте тринадцати лет, некоторым из которых еще меньше, которые должны быть убиты до того, как они подрастут.