— Ой, как же быть? — огорчилась она. — Я ведь сегодня вечером уезжаю, Андрейка. В Ленинград.

— В Ленинград?! Что же ты молчала!

— Я не знала. Папа хотел сюрприз сделать… Мне так хотелось попрощаться с Павликом, — продолжала Галя. — Что же делать, Андрейка?

Я думал. Окна квартиры Павлика выходили в соседний двор. Одно из наших окон было тоже с той стороны. Но мама до сих пор не выставляла там раму. Я решился.

— Влетит тебе, — с сомнением сказала Галя, когда я начал отдирать от рамы бумажные полоски.

— Ну и пусть. Помоги.

Мы кое-как вытащили раму и вылезли в окно.

Павлик сидел на подоконнике. На коленях у него лежала книга.

— Павлик!

Он обрадовался, открыл окно.

— Лезьте.

Мы влезли.

— Галя уезжает, — сказал я.

В соседнем саду под окнами цвела черемуха. Собирались облака. Небо потемнело, кусты замахали белыми ветками.

— Павлик, смотри, что я тебе принесла. Тебе и Андрейке…

Галя достала из кармашка маленький ученический компас с самодельной цепочкой из медной проволоки. На конце цепочки висел бронзовый якорек.

— Это папа сделал.

Из-за крыши появились лохматые серые тучи. Ветер рванул и стих. Ветки покачались, застыли в плотной тревожной тишине.

— А что подарить на память тебе? — сказал Павлик.

— Ну что ты! Ничего… Или… если не жалко, отдай мне камень…

Скоро у меня будет день рождения…

Павлик растерянно смотрел то на меня, то на Галю.

— Понимаешь, Галя, я обещал его Андрейке, — начал он нерешительно.

— А, ну не нужно тогда…

И она весело заговорила о другом.

А Павлик сосредоточенно думал.

— Галя, Андрейка! А если разбить камень пополам?!

Я понимал, что дело не в камне. Сказка кончилась, а дружба осталась. И Галя это понимала. И Павлик.

И мы были рады, что нашли выход.

Павлик положил камень на порог и взял молоток.

Круглый белый камешек с берега моря раскололся аккуратно на две половинки. Но когда Павлик поднял их, мы увидели еще один небольшой осколок.

— Вот хорошо! — обрадовался Павлик. — Я его возьму себе.

И вдруг я почувствовал прилив великодушия.

— Нет, Павлик, лучше мне… Лучше я возьму маленький кусок.

— Андрейка, почему?

— Ну, раз я самый маленький, то пусть…

И я зажал осколок в кулаке.

Мы выбрались в сад, затем через забор на наш двор. Стояла предгрозовая тишина. Листья тополя не шевелились. Но в воздухе уже не было духоты и гнетущей тревоги.

Мы стояли на крыльце. На синем заслоне грозовых туч белела далекая башня городской библиотеки. Вокруг нее кружили голуби, тоже белые-белые.

— Как чайки над маяком, — сказала Галя.

— Да. Перед штормом…

На крыльцо упала крупная капля.

— Я побегу, скоро начнется ливень, — заторопилась Галя, — до свиданья, ребята!

И она побежала.

Галя, до свиданья!

Вечером к нам неожиданно прибежал Рик. Под ошейником я нашел записку. Она была написана печатными буквами — специально для меня.

«Андрейка, папа ничего не мог сделать, чтобы взять Рика с собой. Его так жалко. Твоя мама говорила. что хорошо, если бы у вас была такая собака. Возьмите его себе. Ведь ему некуда деться, а тебя он любит. Галя.»

Рик терпеливо ждал, прока я его гладил, потом пошел к двери.

Но я закрыл дверь.