К краю острова подошла и Малефисента, кончики перьев на ее крыльях ворошил теплый ветерок. Волосы феи были спрятаны под черную шапочку, на шее висели такие же черные как ночь бусы. Во всяком случае, вначале Филиппу показалось, что это бусины. На самом же деле это оказались блестящие черные жуки. Увидев принца, Малефисента широко улыбнулась – пожалуй, слишком широко, чтобы эта улыбка могла обещать ему что-нибудь хорошее.

Вместе с Малефисентой пришел человек-ворон Диаваль и волшебный народец – уоллербоги, древесные стражи, грибные феи, фокскины. И все они в упор разглядывали Филиппа своими странными, нечеловеческими глазами.

– Ты пришел, – сказала Малефисента таким тоном, словно это было для нее сюрпризом, причем не самым приятным.

Филипп предложил Авроре руку, она приняла ее, и они вместе двинулись от края берега к стоящей чуть дальше Малефисенте. Здесь Аврора выпустила руку принца и спросила:

– Будем садиться за стол, крестная?

Филипп скользнул взглядом по банкетному столу. По всей своей немалой длине он был застелен алой скатертью. Серебряные блюда ломились от еды – иногда привычной, но чаще всего совершенно незнакомой принцу. Еще на столе стояли тяжелые кувшины, кубки из черного стекла и зажженные свечи, с которых стекали жемчужные капельки воска.

– Да, конечно, – ответила Малефисента, жестом приглашая гостя пройти за стол. – Я вовсе не собираюсь морить кого-либо голодом.

Сама Малефисента заняла место во главе стола, сев на довольно-таки жутковатого вида стул из черного дерева с высокой спинкой, украшенной наверху напоминающими рога завитками. Указав на такой же стул, на другом конце стола, она сказала:

– Филипп, займите этот стул, он предназначен для почетного гостя. А ты, моя дорогая, – повернулась она к Авроре, – садись рядом со мной.

Фея-опоссум в пелеринке придвинула пред, назначенный для Авроры стул. Его спинка была вырезана в форме раскрытых крыльев. Покрытые позолотой, они блестели почти так же ярко, как локоны Авроры.

Начали рассаживаться за столом и остальные феи – одни забирались на приставленные к столу пеньки, другие устраивались на сложенных горкой подушках, а самые высокие феи расселись на низких скамейках из выдолбленных древесных стволов.

Сидя на дальнем конце стола, Филипп рассматривал все, что заготовила для него Малефисента. Пугающе выглядел даже положенный рядом с тарелкой столовый прибор. Один его конец напоминал маленькие вилы, а другой был самым настоящим кинжалом, довольно длинным и тяжелым. Взяв его для пробы в руку, Филипп понял, что это самое настоящее оружие, которое может быть смертельно опасным.

Маленькая фея-ежик налила в стоящий перед принцем черный стеклянный кубок темной бузинной воды, которая распространяла такой соблазнительный аромат, что Филипп не сдержался и тут же отпил глоточек.

На вкус напиток напоминал подслащенную ключевую воду, и принц смело, с жадностью осушил кубок до дна.

«Что ж, пока все идет не так уж плохо», – подумал он, но в тот же момент заметил, что одно из блюд медленно ползет к нему. Да-да, само ползет по столу на чем-то вроде крабовых ножек! Филипп испуганно откинулся назад на спинку своего стула.

– Что-то не так? – спросила Малефисента со своего конца стола.

– Нет-нет, все в порядке, – ответил Филипп, глядя на подползающее к нему новое блюдо. То, что на нем лежало, напоминало женскую фигуру, сделанную из корешков и зелени.

И начался парад. Теперь блюда подкатывали к принцу одно за другим – блюдо с громадными гроздьями винограда, блюдо с грибами: лисичками, серо-желтыми трутовиками, странными, свернутыми колечком шампиньонами, похожими на ухо китайскими грибами пиньинь, опятами. Все они были приготовлены в соусе из стеблей чеснока. Затем последовали обжаренные в масле болотные водоросли, их сменило блюдо с ассорти из змеиных, перепелиных, ласточкиных и еще чьих-то яиц – белых и коричневых, голубых и крапчатых.