|
— Потом я заслонил лицо газетой, которую держал в руках и в тот же миг повернулся в сторону витрины табачного павильона. Рудольф Шнайдер и Леонид Бошнаков почти одновременно вошли в книжный магазин. Капитан Маринчев юркнул туда секундой-двумя позже австрийца. «Сейчас, — подумал я, — Бошнаков передаст Шнайдеру пакет или же, прикидываясь, что рассматривают книги, они условятся о новой встрече». Откровенно говоря, я почувствовал, как меня что-то кольнуло прямо в сердце, и мне стало жаль, что я передал это дело другому, хотя капитан Маринчев, как вам известно, далеко не случайный человек.
Пока я размышлял, рядом со мной у витринки остановился лейтенант Славов, делая вид, что разглядывает пёстрые пачки сигарет. «Беги в „Балкан“, — шепнул я ему, — кровь из носу, но чтобы все, что нас интересует в связи со Шнайдером, было немедленно заснято». Он меня понял и моментально исчез. Теперь я опишу вам события в книжном магазине по рассказу капитана Маринчева. Рудольф Шнайдер шарил глазами по прилавкам и полкам, выказывал крайнее любопытство, иногда брал какую-нибудь книгу и делал вид, что просматривает её содержание. А этот фрукт Бошнаков увивался вокруг продавщицы, прикидываясь, что он хочет сказать ей что-то интимное, но каждый раз кошка перебегает ему дорогу — слишком, мол, много клиентов, и продавщица обслуживает го одного, то другого, как тому и следует быть. Потом Бошнаков присоединился к Шнайдеру, взял с прилавка толстенный том русско-турецкого словаря, достал из бумажника листок, черкнул на нем несколько слов и засунул под обложку словаря. Затем как ни в чем не бывало зыркнул на продавщицу и смылся. Как и следовало предполагать, Рудольф Шнайдер проявил особое внимание к словарю. Он попросил чек у продавщицы, очень любезно заговорив с ней по-немецки. Она ему мило улыбнулась, выписала чек и показала кассу. Тут я должен сделать небольшое отступление и сказать несколько слов о продавщице. Быть может, товарищ Захов знает её? Она красавица, очень женственная, привлекательная, и, кто хоть раз её увидит, тот, как говорится, с трудом её забудет. Австриец дважды поклонился ей перед тем как пойти к кассе и дважды снял перед ней шляпу, и это выглядело смешно, даже чересчур смешно… Ну, ладно… Маринчев подтолкнул локтем своего помощника, и тот сразу же направился к кассиру и завязал с ним длинный разговор, а Шнайдер терпеливо торчал у него за спиной и с чрезвычайно унылым видом ждал своей очереди. И пока он ждал своей очереди, Маринчев проявил живейший интерес к русско-турецкому словарю, лежавшему на прилавке перед продавщицей, и даже раскрыл его «Представьте себе, уже продан! — с прелестной улыбкой предупредила его продавщица. — Целый год пролежал и вот, наконец, нашёлся на него покупатель, иностранец!» — «Счастливчик!» — небрежно ответил Маринчев, снисходительно пожав плечами, и наугад указал на одну толстую книгу. «Хиндо-русский словарь?» — удивилась продавщица. «Вот именно! — важно заметил Маринчев. — С каких пор я ищу этот словарь!» И он засмеялся. В свою очередь засмеялась и продавщица. «Вот чудеса-то! — воскликнула она. — Эти книги, знаете, валяются у нас уже целых три года, и вдруг…» — «Значит, пришёл их черёд», — закончил диалог Маринчев. Он был доволен, доволен сверх меры, поскольку на плёнке его миниатюрного фотоаппарата уже была зафиксирована таинственная записка дирижёра. Капитан Петров вынул из бумажника два увеличенных факсимиле и одно протянул полковнику, а другое Аввакуму. Полковник прочитал, надев очки: — «Наконец-то эти вещи у меня! — Он помолчал, как бы взвешивая каждое слово. — Ждите меня завтра в 8 часов вечера в ресторане „Славянская беседа“. |
