И говорит:

– Пойдемте.

VI

СМЕРТЬ – ПРОЦЕСС ПРЯМОЛИНЕЙНЫЙ

Где я мог это прочитать?

33

Комиссар Аннелиз не поверил ни своим ушам, когда ему сообщили результаты экспертизы, ни своим глазам, когда из лаборатории принесли вещественное доказательство. Нет, конечно, дивизионный комиссар Аннелиз не умер на месте от удивления. Он просто прочистил уши и надел очки, чтобы его глаза – глаза ищейки – лучше видели. Однако, даже находясь здесь, в маленькой безупречно чистой хирургической коробочке, на его кожаной папке, это доказательство не могло не удивить. Да, удивительно, но с профессиональной точки зрения все же допустимо. Они все ошиблись, и он – в первую очередь, вот и все. Самообман.

– Элизабет, будьте так любезны, приготовьте мне хороший кофе.

Непростительная небрежность, и это после стольких лет работы... Решительно, ничто нас не учит. Легким нажатием педали дивизионный комиссар Аннелиз убавил яркость лампы с реостатом.

– И попросите, пожалуйста, инспектора Ван Тяня зайти ко мне, без младенца, если можно.

Оказалось, нельзя. Когда инспектор Ван Тянь сел напротив своего начальника, взгляд Верден впился в дивизионного комиссара.

Пауза.

Пока инспектор Ван Тянь не сообразил повернуть ребенка лицом к бронзовому Наполеону.

– Спасибо.

Снова пауза. Но на этот раз – из тех, после которых следует главный вопрос.

– Скажите, Тянь, почему вы пошли в полицию?

«Чтобы получить аттестат об образовании и потому что дело было после войны», – ответил бы Ван Тянь, если бы шефу в самом деле нужен был его ответ. Но дивизионный комиссар продолжал свой монолог. Он полностью ушел внутрь себя. Тяню такое было знакомо.

– А знаете, почему я стал полицейским?

«Такие вопросы обычно задают себе либо очень молодые в начале карьеры, либо совсем старики, – отметил про себя инспектор Ван Тянь, – либо Аннелиз – каждый раз, как ему забьется камешек в ботинок».

– Я пошел в полицию, чтобы избежать сюрпризов, Тянь, из страха перед неизвестностью.

«Совсем как Клара со своими фотографиями», – подумал вдруг инспектор Ван Тянь. И раз уж он все равно был здесь, инспектор Ван Тянь, чтобы не терять зря время, он тоже решил предаться внутреннему монологу. Аттестат об образовании, да, и это тоже, конечно; но он пошел в полицию еще и для того, чтобы, облачившись в форму полицейского, занять тем самым свою нишу в обществе, чтобы верхом на своем мотоцикле пометить границы своей территории. Он, Ван Тянь, в юности страдал от некой неопределенности: наполовину белый, наполовину желтокожий, бакбосский шалопай, один из тысяч, Хо Ши Мин с голосом Габена. Луиза, его мать-парижанка, торговала вином, Тянь из Монкая, его отец-вьетнамец, и того лучше – травкой. И вот он подался в полицию. А под формой с тех пор – сердце, более расположенное к форме шестиугольника.

– Я с таким же успехом мог бы оказаться за микроскопом, гоняясь за вирусами будущего, мой дорогой Тянь, к тому же начинал я именно с этого, с исследований в области медицины.

Что до инспектора Ван Тяня, то он начинал с продажи газет на улицах – самая первая его работа, продавец сюрпризов, ни больше ни меньше: «„Вечерка”! Кому „Вечерку”? Рамадье исключает коммунистов из правительства!», «„Экип”! Победная „Экип”! Робик выигрывает первые послевоенные гонки!», «Читайте „Комба”: Независимость Индии!», «„Фигаро”, свежий выпуск! Самолет Леклерка разбился в Алжире!»

Маленький желтокожий человечек, разбрасывающий пестрое конфетти мировых новостей.