«Я же тебе не что попало подсунул, а как раз под нашу фамилию, — гордо заявил Песец. — Удачно получилось, что я вовремя вспомнил, что у того рода был как раз такой герб».

— Красивая вилка, — сказал подошедший Шелагин. — Откуда?

— Купил, — вздохнул я. — Нужно же обзаводиться предметами, маркированными символом Рода, если уж подвернулись…

«Вот именно. А этот контейнер еще и с системой очистки и обеззараживания».

Песец фыркнул, уселся и гордо вытянулся явно в ожидании похвалы.

«Ты, конечно, молодец, но не стоило ли меня предупредить? Не свои деньги тратим, между прочим».

«Как это не свои? Все шелагинское — наше. Они тебе это сами сказали».

«Мало ли что они говорят…»

Шелагин пошел к выходу, а я опять открыл контейнер и отправил вилку на ее родное место. Обидно будет потерять что-то из набора, что непременно случится, продолжи я ее вертеть в руках.

«Я же не о себе переживаю, а о вас, — удивился Песец. — Чтобы вы с Олегом прилично выглядели, и вообще…»

«Я прошу в следующий раз предупреждать, чтобы я мог понять, насколько мне нужен тот или иной контейнер».

«Эх, не понимаешь ты своего счастья».

Песец обиженно повернулся ко мне спиной и замолчал.

«Извини, — выдавил я, — не хотел обидеть. Но я думал о мебели, а получил…»

«Тоже очень нужную вещь, — уверил меня радостно обернувшийся Песец. — А объяснять что-то не было времени. Там мужик крутился около этого контейнера. Не успели бы вы взять — он точно захапал бы наши вилки. А это не дело».

Кажется, я действительно не понимаю своего счастья. Счастье — это когда симбионт поворачивается спиной и обижается. Кто там будет кружить вокруг конкретного контейнера, если рядом стоит в точности такой же? Разве что тот, кто разбирается в содержимом? Хм… А ведь такое вполне может быть… Вспомнилось, что иногда посуда Древних попадает на аукционы, где стоимость достигает немыслимых чисел. Но ведь откуда-то она берется? С чего я взял, что только я умею открывать контейнеры? Конечно, там для разных — разные принципы открывания, но если умеешь открывать один тип, то все такие контейнеры — твои.

«Спасибо», — куда искреннее, чем раньше, сказал я Песцу.

«Вот то-то же».

Успокоился я рано. Буквально минут через пять после того, как мы выехали, позвонила Прохорова и начала рыдать в трубку.

— Как ты мог! Как ты мог поступить так с моей шубой!

— Это была не твоя шуба, — напомнил я. — Я откладывал ее для тебя на день, но ты не перезвонила, из чего я сделал вывод что ты к ней потеряла интерес.

— Я не потеряла! — она громко всхлипнула. — Я рассчитывала получить по-другому.

Ага, как невеста. Но это уже не прокатит: вторая сторона уже должна была подписать договор, копия которого отправится в канцелярию. Впрочем, если император выполнит просьбу сообщницы, придется Прохоровым удовлетворяться Николаем. Или не придется, если они придут к компромиссу с Шелагиными.

— По-другому со мной не получится.

— Но эта шуба… Она должна была быть моей.

— Ничего не могу поделать. Ее уже купили. Заметь, я несколько дней ждал, не отправлял в продажу.

— Ты об этом пожалеешь. Еще как пожалеешь. С невестой так поступать нельзя.

Я отключился, даже не попрощавшись. Желания дальше выслушивать вопли Прохоровой не было. Она, конечно, выгодная клиентка, но из тех, с кем надо работать через десяток посредников, чтобы на тебя не вышли напрямую.