Я вижу муравья, растерянно несущего наверх мокрое семечко пустынного злака. На какой глубине лежало оно и где набралось живительной влаги, как докопаться до влажных кладовых в таком твердом грунте?

В одном месте под лёссовым обрывом я вижу небольшую пещеру. В нее можно свободно, почти не нагибаясь, забраться человеку. На ее стенках видно, как лёсс прослоен тоненькими прожилками мелкого красного щебня. Когда-то сильные потоки принесли его сюда и отложили на поверхности. Потом лёсс постепенно закрыл мелкий щебень и накопился над ним за многие тысячелетия громадной толщей. Если вертикальные ходы проходят через эти тоненькие прожилки, красноватые кусочки камня должны оказаться на холмике муравьев-жнецов.

Предположение оправдывается. Среди светлой земли муравьиных холмиков кое-где краснеют кусочки щебня. От прослоек щебня до вершины холмов около двадцати пяти метров. От прослоек до уровня подземных вод еще около пяти…

Наступает зима, снег покрывает пустыню, ветер сносит его в глубокие ложбины, а на солнечных склонах холмов он тает. В теплые дни муравьи-жнецы выходят выпалывать травы на своих холмиках, хоронить умерших. А когда наступает весна, пустыня зеленеет, украшивается цветами, звенит песнями жаворонков, все население муравейников жнецов высыпает наружу. В величайшей спешке они расширяют двери муравейника. Вскоре из подземных отверстий один за другим выползают самки и самцы, забираются на травинки и кустики, и, взмахнув чудесными прозрачными крыльями, поднимаются высоко в воздух, навсегда покидая родное жилище.

Не зря зимовали крылатые самки в муравейниках. Начиная самостоятельную жизнь ранней весной, они легче справятся со строительством ходов: в пустыне почва еще влажная и в воде нет недостатка.

Но что ожидает путешественников, как благополучно закончится их брачный полет? Как будет найдено место для будущего гнезда среди жаркой пустыни? Сколько труда уйдет, прежде чем возникнет настоящий большой муравейник с глубокими вертикальными ходами, подземными кладовыми и необходимыми запасами зерна над драгоценной, скрытой глубоко под землею, водой, по которому в пустыне можно искать воду.

Потайной ход

Весна в разгаре, цветут маки, от ревеня остались только большие сухие листья. У жаворонков появились птенцы. Но многие гнезда жнецов еще не открылись, муравьи пока дремлют в своих прохладных влажных камерах. А где жнецы проснулись, жизнь идет вяло: муравьям нечего делать, травы пустыни еще не дали семян. Интересно, как муравьи спящих муравейников угадывают, когда пора выходить наверх и приниматься за сбор урожая. Ведь весны бывают такие разные…

Я присаживаюсь возле одного муравейника. На нем нет никаких признаков жизни, а в самом центре курганчика дверь заложена камешками. У второго спящего муравейника виден сбоку крошечный потайной ход и из него только что выполз разведчик. Он, наверное, и следит за погодой, за осадками, за вызреванием урожая. И когда нужно — подаст сигнал. Потом такие потайные ходы я нахожу и в других муравейниках. Все они проделаны из поверхностных камер, в которых обычно прогреваются личинки. Главный же ход не тронут. Зачем прежде времени открывать парадную дверь?

Белое покрывало

Мне хорошо знаком этот поворот от асфальтового шоссе, ведущего в селение Баканас. Едва заметная дорога, петляя среди саксауловых зарослей, неожиданно заканчивается обширным кругом. Далее пути нет. Я много раз бывал здесь. Весной в понижениях среди округлых и невысоких холмов всегда масса цветов. Вот и сейчас чудесные полянки светятся желтыми гусиным луком и тюльпанчиками. Но никогда я не видел на этой земле таких ярко-белых пятен. Они довольно редки и заметны издалека. Останавливаюсь на желтой лужайке. Бивак будет здесь отличный! Иду выяснять, в чем делю.

Белых пятен немало. Вот первое из них диаметром немногим более метра под кустом саксаула.