|
Стрижка идет с большим успехом, земля вокруг добычи покрывается волосками. В это время солдаты не теряют времени и через густые волоски протискиваются своими лобастыми головами, пытаясь пробить брешь в теле добычи.
Трудная и неуемная работа муравьев, наверное, скоро увенчается успехом. Но вдруг муравьи один за другим покидают добычу. Побежали за помощью? Нет, ушли совсем. Видимо, кто-то из опытных добытчиков, наконец, разобрался в обстановке и, хотя лакома была гусеница, подал сигнал: «Чужая добыча!» Он немедленно подействовал… В другой лунке муравьиного льва выглядывает конец голой гусеницы совки, и какое тут столпотворение муравьев феидолей! Личинка льва им не мешает, сидит под землей и медленно сосет другой конец гусеницы. И муравьиному льву и муравьям — всем хватит пищи. Дело, значит, в том, что первая гусеница невкусна или даже, быть может, ядовита. Недаром она такая яркая и волосатая. Присаживаюсь поближе и через бинокль с надетой на него лупой смотрю, как муравьи рвут тело гусеницы, пытаясь добраться до ее внутренностей. Сколько тратится энергии, какая спешка и оживление! Сейчас кто-нибудь прогрызет дырочку и тогда пойдет пир горой. Но происходит то же… Муравьи феидоли вдруг прекращают нападение на гусеницу и быстро разбегаются. Все же чужая добыча им не нужна. Чем-то она их не устраивает. В чем же дело? Для таких малюток-муравьев личинка муравьиного льва не опасна. Видимо, завладев добычей, личинка-хищница впрыскивает в добычу выделения пищеварительных желез. С одной стороны, они ядовиты и убивают насекомое, с другой, действуют как пищеварительный сок, растворяя его тело. Эти пищеварительные соки и делают добычу несъедобной для всяких любителей поживиться за чужой счет. Бедные феидоли! Каково им было отказаться от поживы, уйти не солоно хлебавши.
Соседи поневоле
Перед долгим и тяжелым подъемом на горный перевал предусмотрительный водитель останавливает грузовик, чтобы проверить уровень воды в радиаторе. Мы рады короткой остановке. Рядом с дорогой по ущелью весело журчит ручей. Высокие травы, разукрашенные красными маками, закрыли весь склон. В густой траве не найти муравейников, муравьи не любят тень: без тепла не растут их личинки и куколки. Только в одном месте на голом кусочке земли, покрытом булыжниками, кто-то поселился: здесь несколько камней с краев окружены кольцом мелкой земли. Ее натаскали муравьи. Но кто? Такого еще не встречалось! Под камнем среди кучи черных суетливых муравьев тапином и их многочисленного потомства восседают неторопливые солдаты головастых феидоль. Пока среди тапином, как обычно в таких случаях, царит переполох, степенные головачи медленно пробуждаются, лениво шевелят усиками, постепенно включаются в общую суматоху. Солдаты феидоли тут не случайны. Их немало. Они, будто важные полисмены, следящие за порядком на суетливой улице большого города, степенно разгуливают среди потока мчащихся тапином. Находка необычна. Подобного не видел еще ни один мирмеколог<sup></sup>. Как они сюда попали? Что они здесь делают, чем объяснить это совершенно необычное сожительство? Пока я раздумываю над этой головоломкой, заботливые тапиномы прячут свое потомство в подземные ходы. Внимательно присматриваюсь к потревоженному муравейнику. Если бы здесь были еще рабочие феидоли — обычные крошечные муравьи, тонкие, стройные, сильно уступающие размерами своим головастым солдатам, тогда можно было бы предположить, что два гнезда случайно объединились вместе. Подобные случайные сожительства среди муравьев разных видов нередки. Но здесь только солдаты… С другого края камня вижу муравьев-жнецов. Оказывается, рядом довольно большое их гнездо. Жнецы — соседи тапином, но их гнезда разобщены. Они не в ладах с тапиномами, в наступившей сумятице они винят соседей, взаимные удары челюстями сыплются со всех сторон. |
