— Вопрос, собственно, заключается в следующем, — снова заговорил доктор. — Если «элементали» не являются несколькими видами живых существ, а принадлежат, как я полагаю, к одному и тому же роду, то почему они проявляют себя в таком множестве разнообразных форм? А то, что они заявляют о себе, леди и джентльмены, отныне не подлежит более ни малейшему сомнению. — Доктор многозначительно посмотрел на свою дочь, глаза почти всех присутствующих обратились в ту же сторону. В конце концов, именно ее опыт и придавал какую-то весомость всем выкладкам доктора Брамбла. Вайолет смущенно улыбнулась и словно бы съежилась под пристально изучавшими ее взглядами. — И вот, — развивал свою мысль доктор, — сопоставив между собой всевозможные свидетельства, содержащиеся как в мифах и преданиях, так и в более недавних источниках, которые могут быть подтверждены современными научными исследованиями, мы приходим к выводу, что названные элементали, разделенные поскладу личности на два основных типа, обладают различными размерами и неодинаковой, так сказать, степенью плотности.

Два совершенно особых и несходных по складу личности типа характеризуются следующими свойствами: с одной стороны — эфемерность, красота, возвышенность; с другой — злокозненность, приземленность, бесовщина: по существу, этот контраст фактически является половым различием. Особенности полов у этих существ выражены гораздо более отчетливо, нежели у людей.

Различия в величине — это другой вопрос. В чем эти различия заключаются? Сильфы и феи близки по размерам крупным насекомым или колибри; по слухам, они населяют леса и ассоциируются с цветами. Бытуют курьезные россказни о том, как они, вооруженные копьями — шипами рожкового дерева, раскатывают в колесницах из ореховой скорлупы, влекомых стрекозами, и так далее. В других случаях они предстают точь-в-точь мужчинами и женщинами ростом от одного фута до трех, лишенными крыльев, и почти что со всеми человеческими повадками. Есть и девушки-фейри, по виду мало чем отличающиеся от обыкновенных, способные покорить сердца смертных и, очевидно, даже вступить с ними в связь. Есть и сказочные воины, верхом на огромных скакунах; баньши, пуки и великаны — по сравнению с людьми настоящие исполины.

Каким образом все это объяснить?

Разгадка состоит в том, что мир, населенный этими существами, совсем не тот мир, в котором живем мы. Это совершенно иной мир, заключенный внутрь нашего: в определенном смысле, этот мир — всеохватное удаляющееся зеркальное отражение нашего, географическую суть которого я могу обозначить только термином infundibular.  — Для усиления эффекта доктор сделал небольшую паузу. — Я подразумеваю под этим, что тот, другой, мир образован рядом концентрических окружностей, которые по мере проникновения внутрь неуклонно расширяются. Чем дальше продвигаешься — тем больше они становятся. Периметр каждой из окружностей заключает в себе все больший мир, и наконец в центральной точке находится мир, который бесконечен. Или, по крайней мере, очень и очень велик.

Доктор Брамбл снова выпил воды. Как обычно, стоило только ему пуститься в рассуждения, мысли разбегались в разные стороны; предельную ясность и бесспорность легко схватываемого разумом парадокса, который временами победным колоколом звенел у него в голове, становилось невероятно трудно — о господи, пожалуй, и невозможно! — выразить словами. Каменные лица слушателей перед ним застыли в ожидании.

Мы, люди, как видите, населяем, в сущности, самый обширный внешний круг перевернутой воронки, которая является другим миром. Парацельс прав: каждое наше движение сопровождается названными существами, но мы не замечаем их не потому, что они неосязаемы, а потому, что здесь они слишком малы для глаза!

Вокруг внутреннего периметра той окружности, которая является нашим обыденным миром, имеется много, очень много путей — назовем их дверьми, через которые мы можем проникнуть в следующий, меньший, а на самом деле больший круг их мира.