Она пристально изучила свое лицо в зеркале — оттуда на нее смотрела, полуприкрыв темные глаза, эффектная женщина с карминно-алым ртом — и несколькими движениями довела грим до совершенства. Еще немного крема, чуть-чуть пудры, слегка подправить бровь угольным карандашом… Встав со стула, балерина окинула взглядом свое отражение: прекрасное тело гармоничных пропорций, белокурый парик с шелковистыми завитыми локонами… Костюмерша водрузила ей на голову пеструю шляпку с фестонами, на талию повязала передник с оборками и принялась подкалывать подол булавками.

— Забавно… — тихо проговорила Ольга. — Сколько триумфальных ролей, а теперь я должна играть никчемную механическую куклу, которая появляется в балете всего-то пару раз. Смех и грех! Балет называется «Коппелия», а на деле главная партия у Сванильды. Хорошо хоть в первом акте у Коппелии есть вальс, не то я была бы жалкой статисткой при этой Розите Мори!

— Пожалуйста, стойте спокойно, мадам, — взмолилась костюмерша, — а то я случайно вас уколю.

— Подумать только, в восемьдесят четвертом году сам Мариус Петипа поставил «Коппелию» в новой хореографии под названием «Дева с глазами из эмали» специально для Императорского Санкт-Петербургского балета — и я тогда была слишком юна для главной партии! А сейчас я для нее слишком стара… Все потеряно, я старая кляча!

— Как не стыдно клеветать на себя, мадам! Вы во цвете лет!

— К черту вашу лесть, Гортензия!

— Но воздыхателей-то у вас не поубавилось, так и ходят толпами!

— Ах ну да, сейчас лопну от гордости — за мной ходят толпы старых хрычей и пижонистых молокососов!

— Вы преувеличиваете, среди них есть очень достойные господа — тот виконт, например, и еще банкир, они такие представительные и темпераментные… Вам повезло, что месье Розель — мужчина широких взглядов…

— Замолчи сейчас же, бесстыдница! — вскинулась Ольга. — Амедэ Розель — славный человек, он любит меня такой, какая я есть!.. Впрочем, ты права, — помолчав, вздохнула она, — мне не на что жаловаться. И соперничать с Розитой Мори я не стремлюсь — она ведет жизнь затворницы, боится проехаться в открытом экипаже, чтобы не подхватить простуду, и не позволяет себе ни интрижек, ни выходов в свет… Да уж, весело нам живется! Чтобы добиться успеха на сцене, нужно морить себя голодом — отказаться навсегда от борща, закусок, кулебяки, от всякой вкуснятины! Целомудрие и самоограничение во всем — вот два непременных условия, которые позволяют стать прима-балериной. Что до меня, я решила слегка нарушить правила, пока молодость не помахала мне ручкой. И знакомство с Амедэ Розелем стало для меня прекрасной возможностью со всем удобством обустроиться в Париже. Уж лучше быть содержанкой или вовсе удавиться, чем преподавать искусство Терпсихоры этим соплячкам!

— Так чего же вы тогда разворчались?

— Да потому что… потому что в зрительный зал набился весь Париж, а я исполняю второстепенную роль! И потому что у меня голова раскалывается!

— Занавес через полчаса! — донесся из коридора звонкий голос Мельхиора Шалюмо. — Мадемуазель Ольга, для вас посылка — подарок анонимного поклонника!

— Оставьте под дверью! Ну-ка, Гортензия, живо налей мне воды в миску. Моя бедная матушка говорила, что самое верное средство от мигрени — подержать запястья в холодной воде. О черт, куда ты задевала мои кружевные митенки?..

В фиакре Кэндзи всю дорогу любовался сидевшей напротив Джиной — отороченная мехом накидка, которую он подарил ей к Новому году, подчеркивала восхитительную белизну кожи.