Ох, как он меня добивался! Просто измором брал. Обещал всякое… То, о чем мечтает каждая сиротка – свой дом, любящую семью, достаток! И как он в свои юные годы понимал, на какие кнопки надо надавливать – не знаю. А началось все, когда сразу после института мне дали классное руководство в единственном на всю школу выпускном классе. Вот так «повезло»! И это я еще не знала, почему мне, совсем зеленой, так легко старшеклассников отдали. Да просто никто другой их не хотел брать: шебутные, наглые, шумные, самоуверенные донельзя, мнящие себя взрослыми, а на деле просто большие дети.

Думала, тот год никогда не закончится. Игорь мне с первого дня жизни не давал, подкатывал дерзко, свято уверенный в своей мужской привлекательности. Хотя – ну какой мужской, господи… Пацаном он был. Всерьез я его не воспринимала. И когда он демонстративно ушел с выпускного с какой-то девочкой, только вздохнула с облегчением, решив, что, наконец, от него избавилась. Но Игорь, как оказалось, сдаваться не собирался. И пять лет потом нет-нет да и вспоминал обо мне. Как будто бы уже особенно ни на что не надеясь, но и не сдаваясь. Пер четко по накатанной.

И наверное, даже закономерно, что однажды он подвернулся мне под горячую руку. Настроение было дерьмовое, тоска сжирала, ничего не клеилось, знакомые подружки постепенно выходили замуж, рожали детей, а я все одна, да одна. А единственный мужчина, который нравился, на меня не смотрел… И неудивительно. На что смотреть-то? Ни сиськи, ни письки, и жопа с кулачок. Так еще бабушка про меня говорила, посмеиваясь. Нет, были бы деньги лишние, с этим, наверное, можно было что-то сделать. Красивым нарядом, модным окрашиванием и макияжем. Но откуда деньги у молодой учительницы? Мне даже просто чтоб не помереть с голоду, нужно было еще и репетиторством подрабатывать. Старый газовый котел в бабулином покосившемся домике сжирал в холода едва ли не ползарплаты. А еще ведь за электричество нужно было платить и интернет, без которого я в своей работе обойтись не могла никак.

В один из таких дней Игорь и подвернулся. Просто встретились посреди улицы, он поздоровался и пошел за мной. Страшно отчего-то стало. Может, от взгляда его невменяемого. Я забежала в дом, хотела захлопнуть дверь у него перед носом, да только Игорь оказался сильней. Зашел вслед за мной, прижал к промерзшей стенке в сенях.

– Ну что опять? Долго ты еще от меня будешь бегать? Что не так, а? – встряхнул, аж зубы клацнули. Сейчас я думаю, что никакой великой любви там не было, просто, разбалованный отцом, он привык получать все, что хочется, а я не давалась. – Я же все для тебя. Хочешь? Что там? Цветы? Шампанское? Ты о чем мечтаешь, а, Марь Ванна?

Смешно, но и сам Игорь, и его друзья-одноклассники звали меня по имени-отчеству.

– Отпусти, Игорь! Поставь меня…

К двадцати трем Игорь возмужал, так что я болталась в его руках, не касаясь ногами пола.

– У тебя же даже никого нет! Ну ладно, был бы. Я бы понял – любовь – то, се… Слушай, а может, ты вообще лесбиянка?

От возмущения я сделала то, что ни одна учительница, даже бывшая, не должна делать – отвесила этому оборзевшему олуху звонкую оплеуху. А он в ответ… нет, не ударил, но так рванул мой старенький пуховичок, что тот затрещал по швам, и на губы набросился, там, у стенки. Как-то извернулся. Содрал курточку, свитер. Хотя я отбивалась, кричала, глупая:

– Ты что творишь? Ты хоть понимаешь, что ты творишь?!

Он оторвался от моей шеи, где уже наверняка наделал кучу засосов, и, уставившись на меня мутными от похоти глазами, заметил хрипло:

– А ты соглашайся, Марь Ванна.