— Все в порядке? — спросила Каролина, когда мы с псом направились к ней.

— Легкие желудочные колики, только и всего, — не мешкая ответил я. — Ничего серьезного, но ваше решение вызвать меня было абсолютно верным. Когда нелады с животом, лучше перестраховаться, особенно в такую погоду. Пару дней не очень ее нагружайте, а я пришлю микстуру. И вот что еще… — Я понизил голос. — Мне показалось, она сильно скучает по дому. Не замечали?

— Вроде нет, — нахмурилась Каролина. — Полагаю, через какое-то время она обвыкнется.

— Как я понимаю, ночью она здесь одна? Наверное, ей одиноко. Она сказала, что боится ходить по черной лестнице…

— Ах, так вот в чем дело! — Взгляд Каролины прояснился и стал насмешливым. — Я думала, она выше подобной чепухи. Казалась весьма разумной девицей, когда пришла наниматься. Этих деревенских никак не разберешь: то цыплятам головы запросто сворачивают, а то бьются в припадках. Скорее всего, насмотрелась дурацких фильмов. Наш дом тих, но в этом ничего странного.

— Вам виднее, — помолчав, сказал я. — Но можно же как-то ободрить девочку?

Каролина сложила руки на груди:

— Может, сказки перед сном читать?

— Она совсем ребенок, мисс Айрес.

— Не бойтесь, мы ее не мучаем. Платим непосильное для себя жалованье. Ест она то же, что и мы. Ей-богу, во многом ей живется лучше, чем нам.

— Да, ваш брат говорил нечто подобное.

Реплика моя прозвучала холодно, и Каролина некрасиво вспыхнула: сначала покраснела шея, затем пошло пятнами суховатое лицо. Она отвела взгляд, словно пытаясь сдержать раздражение, и уже чуть мягче сказала:

— По правде, мы очень стараемся, чтобы Бетти здесь было хорошо. Понимаете, нам нельзя ее терять. Приходящая домработница делает, что может, но одной ей не справиться, а нанять служанку стало целой проблемой — автобус от нас далеко и все такое. Последняя горничная продержалась три дня. Это было еще в январе. До появления Бетти почти все я делала сама… Я рада, что с ней все в порядке. Очень.

Румянец постепенно сошел, но лицо ее обмякло, она выглядела усталой. За ее плечом виднелся кухонный стол с кучкой уже почищенных и вымытых овощей. Я перевел взгляд на ее руки и впервые заметил, какие они натруженные: короткие обломанные ногти, покрасневшие костяшки. Мне вдруг стало жалко эти, в общем-то, красивые руки.

Наверное, она перехватила мой взгляд, потому что, неловко потоптавшись, скомкала полотенце и кинула его в кухню, где оно приземлилось подле грязного подноса.

— Давайте я провожу вас наверх, — сказала Каролина, словно завершая мой визит.

Мы молча поднялись по лестнице; сопя и хрюкая, под ногами путался пес. У двери черного хода мы столкнулись с Родериком.

— Тебя мать ищет — интересуется насчет чая, — сказал он. — Привет, Фарадей. Диагноз поставили?

Учитывая, что ему двадцать четыре, а мне почти сорок, этот «Фарадей» меня покоробил. Прежде чем я успел ответить, Каролина шагнула вперед и подхватила брата под руку.

— Доктор Фарадей считает нас извергами, — сказала она, хлопая ресницами. — Дескать, мы гоняем Бетти в дымоход и прочее.

— А что, это мысль! — чуть усмехнулся Родерик.

— С девочкой все в порядке, — доложил я. — Легкий гастрит.

— Ничего заразного?

— Определенно.