|
Связки носов свешивались с потолка и гроздьями украшали стены, на пьедесталах тут и там красовались исполинские переносицы, а в пластиковых коробках на полу раздувались огромные ноздри. Пока они пробирались через завалы, у Бенни почему-то возникло странное и неприятное чувство, будто кто-то огромный дышит ему в шею. Он облегченно вздохнул, только когда они взобрались на самый верх. Здесь на металлическом столе, где Косой обычно резал клише, одиноко стоял его пресс. Напротив, в нише, образовавшейся в результате причудливого замысла архитектора, Косой поставил старый диван и колченогий столик. Посреди длинной полки на горячей плитке красовалась миска, вместо крышки накрытая чем-то, в чем Бенни с содроганием узнал еще один чудовищный нос.
– Это все, что осталось от того парня? – удивился Бенни. – Он что – только носы и делал? – Еще пупки, – с мрачным видом заявил Косой, – но их он забрал с собой, когда уехал, – и вдруг что-то вспомнил: – Постой, один остался. В ванной висит. – Господи помилуй, для чего они ему?! – Понятия не имею. – Косой пожал плечами. – Может, надеялся в один прекрасный день сложить всю эту дребедень вместе, чтобы получился второй Колосс Родосский?! Бенни с некоторым сомнением покосился в сторону огромного носа. – Узнаешь его? – кивнул Косой, в сторону носа. – Нет, – вздрогнул Бенни. – А чей он? – Нюхалки. Знаешь его? – Шутишь! – Я серьезно. Явился раз сюда, да давай вынюхивать, что да как… в общем, ты его знаешь. Уж такая у него привычка. А случилось это как раз перед тем, как тому парню пришло время съезжать и он носился как шальной, пакуя в коробки эти самые свои пупки. Взглянул он, значит, на Нюхалку, и его будто током шибануло. «Я обязан вылепить этот нос!» – заорал он. Ну вот, слово за слово, дал он, значит, Нюхалке пятерку, чтобы тот посидел на стуле с задранным кверху носом, – и Косой опять бросил задумчивый взгляд в сторону чудовищного органа обоняния, – так, значит, ты его сперва даже не признал? – Еще бы… такого-то размера, – пробормотал Бенни. – Именно пропорции наполняют новым значением знакомые с детства предметы, – заявил Косой, все еще не в силах оторвать задумчивого взгляда от носа, – кофе хочешь? – Чашечку выпью с удовольствием, – кивнул Бенни. Подойдя к плитке, Косой поставил на нее чайник. – У меня только растворимый. Ничего, ты не против? – Ну что ты! – Вот и славно. Так что тебя привело ко мне? – с интересом спросил Косой, облокачиваясь на колченогий столик. – Мне нужно пятьдесят тысяч зеленых, – заявил Бенни. – Большой заказ, – поцокал языком Косой. – А когда надо, скоро? – Немедленно. – Какими купюрами? – Не важно. Не имеет значения. Но, думаю, лучше мелкими. Обычно все они так и требуют. – А кто клиент? – осведомился Косой. – Честно говоря, я точно не знаю. – Кто-то из наших друзей? – М-м-м… я бы так не сказал. – Поскольку, если речь идет о ком-то из наших, я бы сделал скидку. В общем, ты понимаешь… – А сколько ты обычно берешь за пятьдесят косых и к Тому же , в мелких купюрах? – спросил Бенни. – Одну десятую процента, – ответил Косой, – точнее, пятьдесят хрустов, – и замялся, – но это в зависимости от риска. |
