Ли тяжело вздохнула и прислонилась к спинке.

— Коммунистические агенты, внедрившиеся в жизнь нашего поселения. Я не знаю, кто эти люди. За эти годы они вели себя крайне осторожно.

— Может, Дьен?

— Я долго его подозревала. Это возможная кандидатура. Но возможно также, что он просто барыга, вор со стажем.

— Ведь должен кто-то приехать за выкупом.

— Оставь деньги здесь.

— Тогда они приедут сюда. Я не хочу, чтобы эти люди приходили в дом моей матери.

— Такая сумма наличными притягивает, как магнит. Они тебя найдут.

Фрай прекрасно понимал, что чемоданы в багажнике его автомобиля являются его проклятием и маяком для убийц, которые помогали Тхаку готовить его миссию. Это их гонорар, подумал Фрай, — сам Тхак делал это не ради выгоды, ему не нужны были даже два миллиона долларов.

Ли рассказала ему, что произошло за последние шесть дней: как ее спустили в подземелье в заведении Толковательницы Снов, как потом вели куда-то с завязанными глазами, как два часа везли в багажнике — связанную, с кляпом во рту, как бесконечно тянулись дни допросов, которые устраивал Тхак, как грязно было в каморке, где ее держали, как ей хотелось пить.

— Почему же ты не узнала его до вчерашнего вечера?

— Я ни разу не имела возможности разглядеть его как следует, — ответила Ли. — Он всегда оставался в полутьме или был в черных очках. На свету у него болели глаза. Это было так странно. Он начал расспрашивать меня о позициях сил сопротивления, но было видно, что ему не это нужно. Он не стал настаивать. Я даже подумала, что переборола его, но теперь я понимаю, что Ким все равно скоро передала бы ему всю интересующую его информацию. Поэтому он перевел разговор на Сайгон и Ан Кат. Он старался вызвать у меня воспоминания. Его очень интересовало все о Ламе, Беннете и обо мне. Он хотел знать каждую деталь наших встреч. А самое главное, он хотел знать, какие чувства я испытывала к этим мужчинам. Кого любила больше, и почему. Как я пришла к решению уйти к Беннету. Не раз мне приходило в голову, что этот человек — Лам. Но я сочла это невозможным. Вот так, целыми днями я сидела на табуретке в темноте и вспоминала. — Ли сжала его руку и посмотрела на Фрая своими опустошенными глазами. — Я делала то, во что верила, Чак. И если бы Беннет солгал мне, чтобы убить мою любовь к Ламу, то я поверила бы в эту ложь раньше, чем он успел ее произнести.

Ли обняла себя за плечи и наклонила голову вниз. Начала медленно раскачиваться. Фрай заметил слезу, упавшую на черную ткань ее брюк. Из гостиной через стеклянную дверь в кабинет заглядывали Эдисон и Хайла.

Фрай пошел в ванную и долго стоял под душем, затем долго сидел с матерью, отцом и Ли. Никто не говорил ни слова. Через час он пошел на пристань. Ночь была прохладная, над водой стелился тонкий туман. На том берегу залива светились окна домов притупленным, блеклым светом. Из спальни доносились причитания Хайлы.

Фрай словно ощущал брата внутри себя — осязаемо, реально. Он ясно помнил все: каждый взгляд и каждое слово, сказанное Беннетом. Я чувствую тебя, Бенни, думал он, я почти вижу тебя наяву. Вижу, как на этом самом месте, метрах в пятидесяти от пристани, мы поймали голубую акулу и попытались набить ее газетами. Вижу, как мы сделали те крылья из дерева и маминого платья, а ты испытал их, прыгнув с крыши, и сломал ноги. Помню, как ты злился: глаза становились большими, а зрачки сходились в точки. И ты, негодник, валил меня наземь, пихал мне в рот песок или бил в живот с такой силой, что я задыхался, а ты тем временем смеялся и передразнивал как я задыхаюсь. Но еще сильнее ты злился, когда подобное со мной проделывал не ты, а кто-то из других мальчишек. Я помню, как красиво на тебе смотрелась форма Лиги юниоров, как ты старался натянуть повыше гетры, чтобы выглядеть профессионалом, как работал битой — подражая знаменитому бейсболисту Ясжтремскому.