Фрай обдумывал шутку, что он якобы не осознает того, что с ним все в порядке.

— Ладно, доктор.

Он соскочил со смотрового стола и стал рядом.

Редкен с щелчком закрыл авторучку и опустил ее в карман.

— Чак, вы мне вот что еще скажите. В последнее время вы вспоминали о Дебби? Я имею в виду, чаще чем обычно?

Фрай утверительно кивнул.

— У нее в этом месяце день рождения?

Он кивнул опять.

— Ведь вы тогда ничего не могли сделать, — спокойно напомнил врач.

— Знаю.

Мог. Мог что-то сделать.

Редкен вздохнул.

— Забудьте, Чак.

— Постараюсь.

Редкен принужденно кивнул.

— Какое несчастье с женой Беннета. Есть какое-нибудь продвижение?

— Есть подозреваемый, но его не могут найти.

— Полагаю, для начала и это неплохо. Знайте, что ваша семья может на меня рассчитывать. — Редкен помялся, сложил губы и покачал головой. — Я скучаю по вашим статьям о боксе. Вы были из тех немногих журналистов, которые отказываются изображать призеров этакими болванами.

— Напишите об этом моему бывшему издателю Рональду Биллингему. Скажите ему, что если меня не примут обратно на работу, вы умрете от депрессии. В устах ведущего врача Лагуны это будет много значить.

Редкен взглянул на часы.

— Не хотите сходить на митинг, который устраивает сегодня на центральном пляже Комиссия по пропавшим без вести?

— Как-то не думал об этом.

— Вы должны пойти. Должны пожертвовать скромную сумму, если, конечно, позволяют средства. Вчера Лючия Парсонс намекнула, что у нее есть доказательства того, что некоторые пропавшие без вести до сих пор живы. Она не договорила, какие именно доказательства, но обещала предъявить весомые аргументы уже в ближайший четверг. Это сильная женщина, и притом весьма практичная. Она вселяет в людей веру. Это дар, порой такой же циничный, как наши.

— Я подумаю.

Фрай отсчитал шестьдесят восемь долларов сестре в приемной, которая предложила выписать счет. Он ответил, что через месяц, вероятно, будет полным банкротом. Она взяла наличные с вызывающим достоинством — осторожно, словно музейную редкость — и положила их в ящик стола.

Фрай вышел на улицу — и окунулся в блеклые утренние краски летней Лагуны. Тупица ждал там, где он его оставил. Центр города — все кажется застывшим и будто плавающим в воздухе. Фрай шел по Форест-авеню, покупатели проплывали мимо по ослепительному тротуару, беззвучно шевеля губами, сраженные суровой экономикой поиска выгодных сделок в городе, где ничего не существует, похоронившие свои скорби в рожках мороженого за два доллара, мечтающие о кондиционере, о «Кровавой Мэри», о том чтобы вздремнуть. Уличное движение превратилось в переползание, туристы медленно лавировали между перегретыми автомобилями, словно защищенные силовым полем. Женщина с коляской остановилась перед ленивым «Мерседесом» и поправила ребенку чепчик. Муж ждал ее где-то в другом измерении, талое мороженое стекало по его запястьям. Он смотрел на Тихий океан с каким-то смутным желанием. Это клиенты, они платят, подумал Фрай, а потому терпи. Он вывалил конверты с резюме в почтовый ящик.

Новый тираж плакатов Комиссии по пропавшим без вести появился по всему городу: на деревьях, на фасадах магазинов, на фонарных столбах. Фрай заметил толпу, начавшую собираться на Центральном пляже.

Выстрой все по порядку, подумал он. Выстрой все факты как газетную заметку. Перевернутая пирамида. Кто, что, где, когда, как и почему?

Эдди уходит раньше.

Ли похищают.

На одном из автоматчиков грязные туфли и на запястье браслеты — подарок Стэнли Смита.